Дмитрий Леонтьев - Бегство в мечту

— Извини, Саша, — перебил его Кулагин. — У нас мало времени, поэтому я расскажу Насте все вкратце… Еременко занимался «грязными делами», используя наш концерн. До поры, до времени это сходило ему с рук, но однажды вышла «осечка». И произошло это на самом серьезном из дел, которые только когда- либо попадали в его руки. Благодаря связям с «русскоязычной» преступностью за рубежом, им удалось достать матрицы новых стодолларовых купюр, только недавно запущенных в обращение правительством США. Как им это удалось — не знаю, но надеюсь, что вскоре выясню… Вопрос с бумагой они так же решили…Весь вопрос состоял в том, как переправить матрицы в Россию. По многим причинам здесь куда легче заниматься подобными делами… Он попросил передать «посылку от друга», зная, что Туманова почти не досматривают на таможне. На всякий случай они подстраховались, залив «рабочую» сторону матрицы сплавом из олова и алюминия, а на «тыльную» нанесли рисунок, и получилось некоторое подобие гравюры. Вставили «гравюры» в рамки, сопроводили таможенной декларацией и передали Андрею. Их затея увенчалась успехом на таможне, но Андрей каким-то образом понял, что перед ним… Как это произошло — мы уже никогда не узнаем. Но он обнаружил матрицы и поехал с ними к Еременко. У них состоялся весьма «неприятный» разговор, и Андрей дал шанс Еременко уйти. Это была его ошибка. С предателями нельзя быть сентиментальными, их нужно наказывать… Все это мы узнали в процессе расследования. Прослушивание телефонных переговоров, наблюдение за Еременко, сопоставление имеющихся у нас фактов с догадками… Боковицкий видел у Туманова гравюры, которые тот привез для Еременко, слышал их телефонный разговор… Он поделился своими сомнениями со мной. Настораживало и то, что после тяжелой деловой поездки Туманов, не взяв с собой ни телохранителя, ни шофера, направился в Туапсе… Видимо, он опасался лететь на самолете, имея при себе матрицы… Это был очень импульсивный шаг, но уж такой он был человек… Когда Клюшкин рассказал мне о результатах экспертизы, я, в свою очередь, поведал ему о проведенном по моему распоряжению следствии. И мы решили срочно вызвать тебя. Из разговора Еременко с его «подельником», оставшимся в Туапсе, мы знали, что они разыскивают «вторую часть» банкноты, которая куда-то исчезла. «Первую» они подобрали возле разбитой машины, прибыв на место аварии первыми… Кстати, я подозреваю… Нет, я знаю, почему последние секунды жизни Андрей потратил на то, чтоб дотянуться до ключей зажигания и вытащить их. Если б он этого не сделал, любая искра могла послужить причиной взрыва, и вот тогда уж точно ни одна экспертиза не смогла ничего обнаружить. Он надеялся, что мы все поймем… И мы поняли… Он был очень мужественный и хладнокровный человек — твой отец. И я уверен, что прежде всего его поступок был продиктован желанием обезопасить тебя, а не жаждой мести… Ведь оставаясь его наследницей, ты невольно подвергалась опасности. Еременко и Уланов могли подумать, что матрица находится у тебя, и он словно просил нас позаботиться о тебе и охранять тебя… Поверь, Настя, он очень любил тебя. И если бы не…

— Кстати об этом, — посмотрела я на Королева. — Николай Петрович, я в последнее время очень часто слышу, что отец хотел встретиться со мной… Вот и объясните мне, глупой, как же он мог тогда оставить подобное завещание? Судя по смыслу завещания, он предполагал никогда не встречаться со мной, а из известных мне фактов вытекает совсем иное…

— Сказать по правде: я соврал, — легко согласился Королев. — Его завещание крайне простое: оставить все тебе. И все это принадлежало тебе со дня его смерти. Но… Теперь ты узнала, каким был твой отец. Согласись: при первой нашей встрече ты относилась к нему совсем иначе… А нарушение служебной этики, ложь и, если угодно — преступление, пусть останутся на моей совести… Я должен был сделать это для него… И для тебя.

— Соратники, — с сарказмом протянула я. — Сослуживцы. Сотрудники… И эта толпа обманщиков и лицемеров называется «совет директоров»… И все же я вам не верю.

— Кроме этого, — продолжал свой прерванный монолог Кулагин, — у нас есть все основания предполагать, что на совести Уланова и Еременко лежат еще и «двурушничество» во время работы у Боброва, смерть юриста Клюева и покушение на Андрея, во время которого погибла Светлана Богатырева.

— Только — увы! — нет улик, — сказал молчавший до этого Клюшкин. — Записи телефонных переговоров являются лишь «косвенными» уликами и не являются доказательствами для суда.