Александр Смит - Божественное свидание и прочий флирт

Спустя несколько минут они уже были на станции. Водитель затормозил, вышел и подозвал свистком носильщика, чтобы тот взял чемоданы. Затем они направились к платформе и стали читать список пассажиров спального вагона в местном поезде. Странно было видеть строку с их именами; Энни коснулась его руки:

— Вот — мы. Муж и жена!

Пока поезд выезжал из города, Майкл сражался с толстой кожаной защелкой на окне в коридоре. Наконец тяжелое окно опустилось и он смог высунуться. Прохладный вечерний воздух действовал отрезвляюще. Уже стемнело, поезд, покачиваясь, медленно двигался вперед, были видны горящие огни африканских поселков, стройными рядами подходившие к краю невозделанных земель, и плоские равнины Матабелеланды. Уже вдали от города железнодорожная линия плавно делала поворот, и, когда поезд шел по изгибу пути, он увидел огненный хвост локомотива. Словно светлячки в непроглядной ночной мгле мелькали вылетающие искры. В других окнах можно было различить темные силуэты пассажиров. Он оставил окно открытым ради притока свежего воздуха, даже если вместе с воздухом налетит угольная пыль от паровоза. Прежде чем войти в купе, он постучал. В ту минуту, когда он входил, она укладывала платье в чемодан.

— Я могу тебе чем-то помочь?

Она покачала головой.

— Все в порядке. Пижаму я положила на твою полку. И там же зубная щетка.

Ее ответ прозвучал так странно. Неужели это и есть брак — говорить о мелочах: твоя еда готова, не забудь свои ключи, ты не видел мою ручку и так далее? Неужели и они будут говорить о том же? А если нет, тогда о чем?

Он сел. Приходило ли ей в голову, что он мог спать раньше с другой? Она бы так не поступила — он был уверен в этом, — и в своих отношениях они никогда не заходили далеко. Она была девственницей, он это знал. Он взглянул на нее: теперь она — его жена. В университете мужчины часто болтали о сексе, но ему претила подобная непристойность и грубость. Будет ли у них так же, как обычно бывает: смущение, страстное физическое желание, пустые слова? А что еще может произойти? Потливость от соприкосновения тел? Невнятное бурчание о том, что на койке, узкой для одного, невозможно поместиться вдвоем?

Энни улыбнулась ему. Она тоже волновалась; он мог это понять. Надо что-то сделать, чтобы помочь ей. Он огляделся: свет — выключить свет. Тогда можно будет раздеться в темноте и оградить друг друга от смущения.

Он поднялся, и тут она дернулась.

— Не волнуйся, — сказал он. — Я не собираюсь обижать тебя.

Она засмеялась.

— Я не думала…

Он выключил свет, но над дверью появился яркий луч ночного освещения. Там тоже должен быть выключатель, вот только где?

Они завтракали в качающемся вагоне-ресторане, глядя на проносившиеся мимо окрестности. Деревья здесь были выше и намного гуще кустарник; страна рогатого скота осталась позади, но все равно это дикие земли, территория слонов. Со своего места он наблюдал за появлением утренних солнечных лучей над сводом деревьев в лесу. Ему знакомы такие места. Во время трехмесячной военной подготовки он ходил на патрулирование точно в таком же селении, как это. Десять дней тогда они провели в лагере, отрезанном от внешнего мира, отрабатывая стрельбу по мишени, и с каждым днем становились все более грязными, когда пробирались ползком в траве шести футов высотой, во время тщательно разработанной игры повзрослевших бойскаутов. Вскоре на горизонте, над морем раскачивающихся верхушек деревьев появилось облако водяной пыли. Он предложил ей перейти на его место — оттуда был лучше вид, но железнодорожная колея внезапно сделала поворот, и снова все закрыл лес.

— Еще полчаса, — сказал он. — Самое большее.

Она возвратилась в купе, чтобы сложить вещи, а он остался сидеть за столом. Налил себе кофе и неподвижным взглядом уставился на скатерть. Он чувствовал себя пойманным в ловушку, как тогда, когда впервые попал в школу-интернат. Туда его привез отец, и он знал об абсолютной невозможности побега. Те же ощущения нахлынули и сейчас: наверное, даже тюремные стены и колючая проволока не смогли бы так зажать.

— Не жди удовольствия от медового месяца, — цинично заявил ему коллега. — Никому еще это не удавалось.

К счастью, чувство подавленности вскоре улетучилось. В тот вечер, когда они сидели на террасе отеля, глядя, как последние лучи уходящего солнца гасли в облаке водяной пыли, он снова смог расслабиться. Во время коктейля к ним присоединилась еще одна молодая пара, чей номер находился в том же крыле отеля. Муж работал инженером в фирме, ведущей разработки золотых приисков; жена — бухгалтером в Булавайо. Их присутствие, похоже, подействовало на Майкла как катализатор. Да, в компании ему лучше, думала Энни; компанейский человек. Разумеется, это не столь важно, ибо она тоже любила компанию и с удовольствием общалась с людьми. Правда, медовый месяц, как ей казалось, предполагает уединенность, впрочем, все впереди. В будущем их ждут многие годы совместной жизни, когда они будут только вдвоем, но в этот день почему-то нахлынули неприятные мысли, непрошеные. Она представила его умирающим, прямо здесь, у водопада, возможно, споткнулся в мокром после дождя лесу о каменный выступ на краю ущелья и упал в реку с высоты ста футов. Когда-то она читала о несчастье, случившемся с одной парой во время медового месяца, и тотчас перед глазами предстала ужасная картина. Возвращение, безутешная вдова, сочувствие родителей, она хранит имя умершего мужа и воспоминания о совместной жизни, длиною в несколько часов. Изо всех сил она гнала от себя эти мысли, как когда-то, десятилетней девчонкой, пыталась рассеять страхи о смерти родителей.