Виктор Гвор - Заместитель господа бога

______________________________

Я тащу. Я тащу ее на себе и проклинаю тот день, когда я впервые приехал в горы. И Кралю, которой не сиделось в родном Удрюпинске, и Понтяру, польстившегося на ее прелести, хотя теперь о нем плохо нельзя, но мне уже все по фиг... Интересно, сколько она весит? Вроде худенькая, а ощущение такое, что не меньше центнера. Мда, силы уже не те... Сколько мне еще идти? Блин, далеко... Не далеко, конечно, база уже видна, но с Кралей на горбу далеко... Мести начинает. Туман снизу ползет. Черт, не успею... Черт! Падать начал на ровном месте... Встаю. Смотрю на нее... Она спит. Просто спит. Спит с того момента, как упала на снег возле Скал... Я тоже хочу поспать... Нельзя... Таблетку, подышать... Взваливаю ее на спину, роняю, падаю... Подышать... Повторить упражнение... Получилось... Иду. Если это можно так назвать... Опять падаю... Встать, рацию... Б*я! Пи*дец аккумуляторам... Обвязываю Кралю веревкой и тащу за собой... Так легче. И быстрее... Не задохлась бы только... Метров пятьсот осталось. Допру, не хочу зарываться здесь, рядом с базой... Человек чуть ниже... Показалось... Нет, не показалось. Точно человек... Вовчик... Что он тут делает?... Или что-то случилось?... Идет навстречу, ко мне... Глюк, это глюк, не обращать внимания... Надо идти...

_________________________________

Я сижу. Я сижу на базе и пью чай.

— Все, начспас. Отпрыгался. Теперь только на базе, у рации. Как Палыч раньше. И никаких выходов. С сердцем не шутят. Сорвешься — инфаркт гарантирую. Или инсульт, сосуды у тебя тоже ни к черту. Да и по должности тебе не положено.

Док серьезен, как никогда. Спасибо, хоть не списывает к той самой матери. По глазам вижу, хочет. Очень хочет. Но начальство, наверняка, на него уже наехало. Заменить-то некем. Случись это пару-тройку лет назад, списали бы только так. А теперь я начспас, то есть типа начальник, так просто не отпустят.

Так что, Док и рад бы списать, но не судьба. Вот и дает рекомендации, прекрасно понимая, что я их нарушу при первом же удобном случае. А что мне по должности не положено, на то и так давно положено. С прибором.

Впрочем, Док прав, сердце надо поберечь, так что таблеточки я его попью, да и по выходам постараюсь гонять молодежь. В конце концов, Палыч, царство ему небесное, и вправду, ни на один выход сам не ходил, нас гонял. Так и говорил: мол, трупы носить — не царское дело, на то похоронное бюро есть.

Машинально набиваю трубку.

— И курить, Викторыч, тебе тоже надо бросать.

Надо. Ладно, последнюю даже смертникам положено.

Выхожу от дока, пересекаю плац и выхожу к нашему кладбищу. Иду вдоль могил. Палыч. Вот кто настоящий заместитель господа бога. Сколько же тебе досталось, начспас, за что ж тебя так... Марина, его жена. Не застал я ее, погибла еще до моего прихода в службу. Женщина в службе редкость, не могут, тяжело здесь. Марина смогла... Андрей, их сын. Мгновения тебе не хватило. Девчонку спас, сам не успел... Понтяра. Жадюгой жил, от жадности и помер. Но и на тебя есть, кому молиться, не одного ты спас... Миха Харадзе. На месяц ты к нам приехал, опытом обменяться. Одни спасы на этот месяц пришлись. Для тебя последние... Соловей. Эх Соловушка, Соловушка... ты ведь начспасом должен был стать, ты, не я... как же это ты... сколько лет прошло, а не могу привыкнуть... кажется, не будь я тогда в отпуске, не было бы той лавины... умом понимаю, что почти наверняка рядом с тобою сейчас лежал бы, а сердцем... Ринат... Петя... Анзор...

Не все здесь лежат. Кого-то родственники увезли. Кого-то так и не нашли. Кто-то затерялся в бардаке прошлых лет. Где на просторах суверенной Грузии искать тебя, Котэ Сапишвили, весельчак, балагур и бабник? Выжил ли ты в ваших бесконечных переворотах и разборках? Ты ведь скорее сам на пулю пойдешь, чем согласишься стрелять в своих, хоть грузин, хоть абхазов, хоть русских... Ни одной весточки с девяносто первого... Как мне вас всех не хватает, ребята...

Много нас гибнет. Очень много. Подставляемся мы. И не от глупости, не от авантюризма. Просто на выходе любой из нас выбирает не безопасный путь, а короткий. Потому что выигранные час или полтора могут спасти чью-то жизнь. И, прекрасно зная, где может шибануть камнем или накрыть лавиной, каждый раз обменивает свой шанс на смерть на чужой шанс на жизнь. И каждый раз надеется, что именно сейчас удастся проскочить. И удается. Раз, другой, третий... сотый. Но раньше или позже случается то, что должно когда-то случиться. То, о чем каждый из нас предпочитает не думать, потому как оно неизбежно и неотвратимо. И никто никогда не считает, какова вышла цена размена. А оставшиеся в живых продолжают свою работу. Приходят новые люди и заменяют погибших.