Уилл Селф - Дориан - имитация

На другом же конце стола сбились вокруг Уоттона Фертик, Алан Кемпбелл, Сойка, Дориан и Бэз. Последний — самосохранения ради — отделил себя от прочих пустым стулом, хотя, по правде сказать, одного лишь стула было маловато, тут не помещали бы Уральские горы. Разговоры здесь велись превратные, циничные и нервные, люди, имена которых назывались, были знакомы всем более чем интимно, да и места упоминались такие, в которых каждый из беседующих побывал не один раз.

— Не хочешь еще бренди, Бэз? — тоном провокатора осведомился Дориан, протягивая Бэзу полный доверху графинчик. Энтузиазм, который он выказал в начале вечера по поводу трезвости Бэза, полностью испарился.

— Я не могу выпить еще , поскольку вообще к нему не притрагивался, — ответил Бэз.

— Ты стал ужасным недотрогой, Бэз, верно? — произнес Уоттон. — Раз уж ты сменил одно рукоделье на другое и обратился в викторианскую скромницу, то мог бы помочь мне с вышивкой.

— С вышивкой?

— С моим шитым СПИДометром. — Уоттон вытянул из кармана драную тряпицу размером с ресторанную салфетку и помахал ею по воздуху.

— Это что еще за хрень? — Бэз был искренне встревожен, прочие — столь же искренне безразличны.

— Вышивка. На этой салфетке вышиты имена всех, кого я с удовольствием наделил бы СПИДом. У каждого есть свой СПИДометр — почему же и мне было не обзавестись?

— Дай-ка взглянуть, Генри, — Уоттон передал салфетку Дориану. — Ба, ты и ее сюда вставил, не знал, что эта сучка в такой немилости у тебя.

— Ну, из всех, кто распускает обо мне слухи, она худшая, потому что ее слова выдерживают проверку.

Этот обмен добродушными шуточками прервал Алан Кемпбелл: «Давайте пошарим по комнате, — невнятно произнес он. — Мой бокал совсем помутнел, а тут где-то должен быть чистый». Все поднялись и побрели по комнате, даже Бэз, которому нечего было очищать — кроме личного санитарного кордона. «Нет, Сойка — уведомил Кемпбелл поддельного растафария, — этот косячок тебе не по чину, он предназначен для человека почище тебя». И преспокойно отобрав косячок, Кемпбелл принялся с силой попыхивать им, так что кадык его при каждом глотке дыма резко поскакивал под шейным платком. И Бэз увидел пятна, о существовании коих подозревал.

Дориан возобновил разговор. «А, и этот тоже здесь — но, помилуй, у него практически нет шансов подцепить вирус, он в жизни своей не кололся и он даже не бисексуал».

Вынести это Бэзу было уже не по силам. Он заговорил — громко, чтобы его услышали все: «На этой неделе сообщили, что к концу столетия вирусом будет заражено сорок миллионов человек и что гетеросексуальная его передача — установленный факт, так что шансов…»

— Ах, Бэз, неужели обязательно быть таким прозаичным? — воскликнул Уоттон.

— Ах, Генри, неужели обязательно быть таким безмозглым?

— Чтобы жить жизнью истинного художника, нужно успешно произвести операцию по обходу мозга — на себе самом.

— А кстати, Бэз, — с ленцой протянул Дориан, — как там твое-то художество? Ты же мог бы претендовать на звание единственного среди нас артиста — или, борясь за чистоту, ты смахнул вместе с пылью не только чувство юмора, но и талант. А?

Ответить сразу Бэзу не удалось, поскольку в этот миг раздался сдавленный, бестелесный голосок Фертика, пропищавший: «Простите, так хочется спать, так ужасно хочется…» — после чего личико Фертика опало в остатки tarte Tatin .

Сидевший с ним рядом Уоттон, протянув руку, приподнял одно веко тщедушного человечка. Затем отпустил и веко закрылось, точно роликовая штора. Зрелище получилось карикатурное до неприличия. «Сделайте одолжение, Сойка, дайте Фертику немного кокаина, — сказал Уоттон. — Только лучше оттащите его в уборную; не будем расстраивать мою жену и ее министерского друга».

— Ты платишь, Генри, значит ты и заказываешь дозочку, — произнес самозванный фундаменталист, а следом добавил зловеще: — в долг не даю.

И, выполняя просьбу Генри, он вытянул Фертика из кресла и на руках вынес его из залы.

— Так что же, Бэз? — снова спросил Дориан.

— Это как раз одна из причин, по которой я в Лондоне, Дориан. Музей Уокера в Сент-Поле задумал ретроспективу моих работ.

— В Сент-Павле? — Уоттон, похоже, пытался сообразить, каким это образом музей попал в главный собор англиканской церкви.

— Да нет, в Сент-Поле — это город-двойник Миннеаполиса.

— Миннеаполиса? — с не меньшим недоверием переспросил Уоттон. — Так у них там что же, и искусство имеется?