Бернар Вербер - Смех Циклопа

– Помнишь, когда мы впервые встретились, тебя преследовали люди, которые хотели украсть твою тайну, – сказал Эпикарм. – Ты говорил о живом сокровище, о драконе, чей укус смертелен. Я часто думаю об этом. Что это за тайна?

Девяностодвухлетний Эпикарм дрожал всем телом, девяностопятилетний Иммануил выглядел не лучше.

В глазах старого еврея загорелся странный огонек.

– Ты действительно хочешь знать? И понимаешь, что, узнав эту тайну, можешь умереть?

Старый греческий комик медленно кивнул головой. Он был готов рискнуть. Тогда Иммануил принес маленький сундучок с надписью на древнееврейском языке.

– Подожди, я сам разберу, – сказал Эпикарм, желая показать другу, что он не забыл его уроки. Он начал медленно читать, сразу же переводя на греческий: – Бевакаша ло лигро . Так, бевакаша — пожалуйста. Ло — нет или не. Лигро – читать. «Пожалуйста, не читайте».

Иммануил протянул другу ключ от сундучка и торжественно произнес:

– Именно за этим сокровищем охотились ассирийцы. Теперь поступай так, как хочешь. Я никогда не открывал этот сундучок. Я просто хранитель. Ты должен сам решить, хочешь ли прочесть лежащий в нем пергамент.

Великая Книга Истории Смеха.

Источник GLH

Он погибает, даже не успев понять, что произошло.

Рука сбрасывает труп на пол, измазав простыню кровью.

Ненавижу комаров.

Но под потолком уже кружит второй комар.

Лукреции не удается заснуть. Она встает. Утро. Пять часов, пять минут.

Он согласился участвовать в моем расследовании. САМ ИСИДОР КАТЦЕНБЕРГ СОГЛАСИЛСЯ УЧАСТВОВАТЬ В МОЕМ РАССЛЕДОВАНИИ!

Она разглядывает потолок, освещенный лампой, пытаясь обнаружить второго кровопийцу.

Великолепно. Хотя это стоило мне квартиры и Левиафана. За все нужно платить. И я готова платить.

Она видит комара, усевшегося на штору, и быстро прихлопывает его. Мужчина, спящий на диване, что-то бормочет во сне.

Он сказал, что хочет найти истоки.

Лукреция вынимает из пакета ноутбук и открывает его. Он не работает. Тогда она достает синюю шкатулку.

Подумать только, если бы Циклоп был слепым, он бы не погиб.

Его убил зрячий глаз.

Какой же текст мог произвести на него такое действие?

Неожиданно этот человек, любимец толпы, который вызывал всеобщую зависть и обладал всем, что только можно пожелать – деньгами, властью, женщинами, почетом, славой, – этот человек кажется ей жалким.

Видимо, превыше всего он ценил свое могущество, свои несметные богатства, свой убогий Версальский дворец, где братья служили ему как лакеи, а мать была поклонницей номер один. Его, наверное, как и меня сейчас, терзали бессонница и грусть. Ему было так грустно, что приходилось смеяться надо всем вокруг.

Нехватка одного всегда компенсируется избытком другого, говорит Исидор. Какая правильная мысль, она объясняет психологию любого, даже самого сложного человека.

Необычайное остроумие Дария объяснялось тем, что им безраздельно владели тревога и печаль.

Лукреция останавливается перед зеркалом.

И у меня избыток одних качеств компенсируется нехваткой других, Исидор отлично это понимает. Поэтому мое очарование на него не действует.

Она берет стул, ставит его у дивана. Из-под одеяла торчит голова ее товарища по приключениям.

– Кто ты, Исидор Катценберг? Почему ты так бесишь меня и так притягиваешь? – шепчет она.

Она вспоминает их первую встречу. Она занималась очень сложным расследованием, и Флоран Пеллегрини посоветовал ей обратиться за помощью к «свободному художнику», к «Шерлоку Холмсу научной журналистики». Но он предупредил: характер у этого парня, как у волка-одиночки, вернее, как у слона-одиночки.

И Лукреция узнала очень необычного человека. Необычным оказалось уже его жилище, водонапорная башня в форме песочных часов, расположенная в пригороде Парижа, за воротами Пантен.

Тогда у него не было телефона, и Лукреция не могла заранее договориться о встрече. Она просто пришла к нему в гости. Они познакомились. Оказалось, что внешне они разительно отличаются друг от друга. Она была миниатюрной, он был огромен.

Слон и мышь.

Он не хотел с ней разговаривать. И сделал все, чтобы внушить ей антипатию.

Она рассказала, что расследует смерть одного палеонтолога, и это привело ее к удивительному открытию, связанному с происхождением человека. Он заметил: «Если вас интересует прошлое человечества, значит, что у вас проблемы с вашим прошлым. Вы, очевидно, сирота». Эти слова подействовали на нее как пощечина.