Бернар Вербер - Смех Циклопа

В местах, которые ему кажутся подходящими, он делает надписи.

«Почему мы смеемся?» – пишет он рядом со ступнями.

Несколько мгновений он вертит ручку в руках. У правой икры появляются слова: «Кто виновен в смерти Дария?»

У левой икры: «Как можно убить человека в закрытом помещении и не оставить следов?»

Рядом с правым коленом: «Первые версии».

Рядом с половым членом: «Три силы. Эрос – секс. Танатос – смерть. Гелос – смех».

Лучи, исходящие от трех сил, пронизывают весь роман-организм.

У сердца появляется надпись большими буквами: «МОЖНО ЛИ УМЕРЕТЬ ОТ СМЕХА?»

Рядом с кишечником: «„Пуля за Смех“ – турнир, переваривающий юмористов и превращающий их в трупы».

Надо лбом: «Великая Ложа Смеха – священное наследие, пришедшее из тьмы веков».

Рядом с ягодицами: «Положение парижского шоу-бизнеса».

Исидор размышляет. Он спрашивает себя, не была ли драма, случившаяся с Дарием, спровоцирована самой системой, которая сначала создает знаменитостей, а потом приносит их в жертву.

Она их растит, закармливая до отвала деньгами, властью, кокаином, сексом, и тем самым готовит им судьбу рождественских индеек. Система превращает смерть звезды в шоу.

Исидор бросает белую маску дельфинам. Один из них, словно поняв предназначение предмета, играя, надевает маску на нос.

Маски – вот где ловушка. Знаменитости не отличают маски от своих истинных лиц. Они гибнут, как только они утрачивают связь с реальностью.

Мир юмористов так жесток оттого, что его власть слишком велика.

Дарий Возняк был воспитан в духе смеха света. Он скатился к смеху тьмы. И благодаря этому возникла третья сила: Катрин Скалез.

Он невольно создал новый путь развития юмора: «синий смех».

Рядом с шеей нарисованной фигуры Исидор пишет: «Доктор Катрин Скалез».

Она поняла все. В юности она овладела профессией клоуна, потом досконально изучила механизмы смеха, довела свои знания до совершенства. Она, а не Беатрис, должна была бы стать Великим Мастером Ложи.

Исидор задумчиво рассматривает свой рисунок.

Нет. Беатрис сильнее потому, что ее питает не просто смех, а сокровищница всех сохраненных человечеством шуток. Она разместила Ложу в самом чудесном уголке мира, не на суше, не на море, а сразу в обеих стихиях. Гора Сен-Мишель – сама по себе геологическая шутка.

Он печатает:

«Создание романа похоже на рождение живого существа».

Следовательно: «Все романы можно считать… длинными анекдотами!»

И добавляет: «Быть может, и человеческая жизнь – всего лишь шутка?»

«Быть может, любая форма жизни – всего лишь шутка?»

«Быть может, юмор – высшее достижение разума?»

«Быть может, смысл эволюции любой формы жизни – становиться все смешней и смешней?»

Он погружается в размышления.

Неожиданно раздается звонок.

Он открывает входную дверь новым дистанционным пультом управления.

На центральном острове появляется Лукреция.

Она переходит по мостику и приближается к Исидору.

Она в туфлях на высоком каблуке, мини-юбке и блузке, на которой изображен пронзенный мечом дракон, но не в китайском, а в венецианском стиле. Длинные светло-каштановые волосы уложены в сложную прическу с завитками на лбу и на висках.

Она целует Исидора в лоб.

– Ну? – спрашивает Исидор без церемоний.

Лукреция бросает на стол номер «Современного обозревателя». На обложке крупный заголовок: «Великий секрет». А сверху, помельче: «Эксклюзивная информация о смерти Циклопа».

Исидор поднимает глаза.

– Вы убедили Тенардье? Браво, Лукреция, не думал, что вам это удастся.

Он берет журнал и разглядывает обложку. Последняя фотография Дария – он на сцене «Олимпии», приветствует публику, приподняв повязку над глазом с розовым сердечком.

– Подумать только, этот жест и был ключом к разгадке, – вздыхает Исидор. – Все сочувствовали ему из-за его физического недостатка, а это было доказательство преступления. Возможно, маленькое сердечко даже намекало на его роман с Катрин Скалез. Все было ясно с самого начала. Вот в чем смех.

Он открывает журнал, находит статью. Видит фотографию могилы артиста и заголовок белыми буквами на черном фоне: «Гибель Дария Возняка. Шокирующие документы. Эксклюзивное расследование Кристианы Тенардье, материалы с мест событий – Флоран Пеллегрини».

Исидор не успевает произнести ни слова, Лукреция его опережает:

– Это было непременным условием. Тенардье, над которой в открытую смеются из-за того, что она за всю жизнь не написала ни строчки, решила реабилитироваться.