Михаил Шахназаров - Слева молот, справа серп

– Цыгана судили за убийство. Конвойные прозевали, как ему кто-то нож передал. Он, чтобы «вышака» не дожидаться, себя и порешил прямо в зале суда. А голосит жена его молодая.

– Господи, сразу два греха на душу взял, да упокоится его душа с миром, – начал креститься Андрей.

– Не упокоится, – на выдохе произнес Рома.

– Может, и не упокоится, но пожелать хорошего человеку всегда не мешает. Даже если этот человек уже покойник.

– Покойник… покойник – это плохая примета, Андрюха. Жмурик, самоубивец, да еще и цыган. Как страшный сон.

– Рома, хватит уже во всем приметы дурные видеть. Это все от неверия твоего. Человек набожный верит только в Господа. А приметы все от лукавого. И твои не сбываются, как правило.

– Андрюха, вот честное слово, слушаю тебя, и мне кажется, что это совсем другой Андрей Марьин. Совсем не тот Андрюха, которого я знал столько лет.

Двери судебной аудитории открылись. Зрители начали занимать места на длинных скамьях. Присутствовали несколько человек из редакции. В первом ряду сидели Зоя и Малютка Джоки. Неподалеку улыбался исхудавший Шнапсте. Подмигнула Элеонора Станиславовна.

– Встречи с читателями почему-то вспомнились, – с грустью в голосе произнес Марьин.

– А это и есть встреча с читателями. Только несколько в другом формате.

– Рома, а вот ты не меняешься. Наша судьба дальнейшая решается, а тебе все хихоньки.

– Андрюша, ты как человек, ударившийся в ортодоксальность, должен понимать, что все уже решено там, наверху, – кивнул головой вверх Рома. – А судья просто огласит своими устами волю Вседержителя. Или я не прав?

Увидев судью, Рома принялся пристально изучать ее взглядом. Судью, блондинку чуть за сорок, звали Анда Раупе. Невысокого роста, стройна. Тонкие напомаженные губы, большие серые глаза. Видная, властная, своенравная. И беда, если озлобленная, как большинство ее коллег. Роме было интересно, сколько человек она отправила на «вышку». Кто вскарабкивается на нее по ночам. Есть ли у нее дети и домашние животные. Но больше всего его интересовал приговор, который зачитают им с Андреем эти тонкие губки. Прокурора Хузин про себя обозвал «сморчком» – тот был маленький, худой, лысый, в мундире не по размеру и с черными ободками под ногтями. Фраза «Встать, суд идет!» прозвучала не по-киношному.

– Ну, с богом! – перекрестился Марьин.

– И присядем на дорожку, – поддержал Рома, опускаясь на скамью.

Первым за низкой деревянной трибуной светлого дерева появился Гвидо Шнапсте. Четко ответил на вопросы о месте рождения, проживания и работы.

– Расскажите о покупке препарата, потерпевший.

– В тот день я пришел в редакцию газеты, чтобы посоветовать журналистам Марьину и Хузину написать интересный материал.

– Чем было продиктовано это желание? И о каком материале шла речь?

– Хотелось внести в рубрику свежую струю. – Гвидо немного замялся. – И я предложил написать статью о методах увеличения полового члена.

– Что уже является гнусной порнографической провокацией, – не выдержал Рома.

В зале раздались смешки.

– Подсудимый, я не просила вас комментировать Шнапсте. И просьба к присутствующим соблюдать порядок во время заседания. Вопрос к вам, потерпевший. Что ответили на вашу просьбу журналисты?

– Товарищи журналисты предложили купить за пятьсот рублей препарат «Барадализон-7».

– Можно вопрос к потерпевшему? – вступила Элеонора Станиславовна.

– Да, задавайте.

– Вы утверждаете, что Марьин с Хузиным сами предложили вам купить препарат. А как они узнали о том, что вас не устраивает длина вашего пениса?

– Они у меня спросили.

– Что они у вас спросили?

– Спросили, измеряю ли я член линейкой, и сколько эта линейка показывает. – Шнапсте покраснел.

Чуть подавшись вперед, Рома пытался возражать:

– Бред сумасшедшего. Сам сказал, мол, помогайте, товарищи. У меня всего семь сантиметров в сухом остатке, и я не в силах больше мучиться с таким горем.

Зал смеялся, как на хорошей комедии. Впившись в трибуну, покрасневший Шнапсте завопил:

– Негодяй! Я не говорил, что у меня семь сантиметров! Это ложь!

Хохот усилился.

– Ну пусть будет восемь, – буркнул Роман.

– Сколько Господь плоти отмерил, за столько и благодарить надобно, – поддержал друга Марьин.

Опешившая было Раупе пришла в себя и встала из высокого кресла:

– Если этот балаган не закончится, я вынуждена буду прервать заседание и удалить всех присутствующих в зале.