Юхан Харстад - Где ты теперь?

Я сделал два телефонных звонка. Один – в Ваугар, в «Атлантик Эйруэйз». Да, у них еще осталось несколько билетов на рейс до Ставангера на малый сочельник, самолет в пятнадцать минут четвертого. В моей комнате лежал конверт с двенадцатью тысячами крон. Я сказал, что за билеты расплачусь наличными. Девушка поздравила меня по телефону с Рождеством. Голос у нее был мягким, словно свертки под елкой. Потом я позвонил отцу. Мне не хотелось звонить с Фабрики, чтобы остальные слышали, поэтому я оделся, поднял воротник, вышел на улицу, и, сгибаясь от ветра и мокрого снега, дошел до старой телефонной будки рядом с закрытым магазином.

– Алло.

– Привет.

– Матиас?

– Да.

– Матиас? Матиас, это ты?

– Да, это я.

– Ох, господи, как ты, Матиас?

– Хорошо. У меня все в порядке. Ты получил мою открытку?

– Да, получил. Спасибо. Красиво там у тебя. Места много.

– Здесь замечательно. Хорошо бы, если бы ты приехал.

– Я так переживал из-за тебя. Мы так из-за тебя переживали.

– Вы не волнуйтесь. Поводов для переживаний хватает.

– Каких, например?

– Ну, например, события на Балканах.

– Ты о чем это, Матиас?

– Я, наверное, приеду домой.

– Вернешься насовсем?

– Приеду на Рождество. Можно?

– О господи, Матиас, ну разумеется, приезжай. Когда хочешь. Мы по тебе так скучали! И про тебя все спрашивают!

– Все?

– Ну да, твои тетки, дядя, бабушка. Йорн. Хелле.

Он произнес последнее слово и сразу же пожалел, попытался заглушить его, но имя ее уже отправилось в свободное плавание.

– Хелле? Ты с ней разговаривал?

Отец задумался.

Пан или пропал.

Вопрос на сорок восемь тысяч крон.

К сожалению, ваше время на размышления истекло.

– Ну да, я… – Бормотание по другую сторону Атлантики. Серебряное блюдо в качестве утешительного приза.

– Она к нам заходила несколько раз. Мы немного поговорили. Ну, ты тогда уже уехал. И не вернулся.

– Ну и о чем же вы говорили?

– О тебе.

– Надеюсь, только хорошее, – попытался я пошутить. Он не засмеялся.

– Матиас, ей тоже пришлось нелегко.

– Неужели?

– Да, нелегко.

– И чем я могу помочь?

– Ты же просто взял и уехал. Она не могла понять, что происходит. Ты просто взял и исчез.

– Вообще-то это она исчезла.

– Знаю, Матиас. Я знаю. Но…

Телефон запищал. Деньги заканчивались. Я порылся в карманах, выискивая монетки.

– Подожди…

Я бросил две десятикроновых монетки, и писк прекратился. Наше дыхание летело по проводам, пробиралось по трубке и согревало руки по другую сторону Атлантики.

– Я приеду на малый сочельник. Самолет приземлится в Соле в четыре часа.

– Я тебя встречу, хочешь?

– А тебе не трудно будет?

– Конечно нет.

– Тогда ладно.

– Я так рад, Матиас.

– Это хорошо, – сказал я.

– Ты не хочешь с мамой поговорить?

– А ты можешь ей просто привет передать? Мы же на следующей неделе увидимся…

– Хорошо, передам.

– Ладно. Тогда до встречи.

– До встречи, Матиас. Береги себя.

– Хорошо.

Молчание.

Щелчок.

Я вышел из кабинки и пошел домой. Никто не заметил, что я выходил.

На следующей неделе, в среду, все остальные разъехались. Рано утром, я еще не вставал, поэтому все стучались в дверь, заходили, обнимали меня, поздравляли с Рождеством, а Эннен принесла какао, и мы сидели на моей кровати с дымящимися кружками в руках, словно в походе, только бутербродов не хватало. Хавстейн заходил три раза, чтобы убедиться, что он правильно запомнил, когда я возвращаюсь. Еще он надавал мне целую кучу всяких ценных указаний – что нужно выключить, что включить, на какие кнопки нажать, как запереть дверь, какие автобусы идут до Торсхавна, сказал, что автобус в аэропорт отходит от причала за два часа до самолета, то есть в четверть второго, верно? – Да-да, хорошо, ладно. Опять объятия и поздравления, а потом все уехали, и я остался лежать в кровати один, последний человек на Луне.

Однако на следующий день автобус не пришел. То есть пришел не вовремя. Автобус опоздал, а я встал слишком рано, или наоборот. Я собрал вещи и сел в прихожей, глядя, как медленно двигаются стрелки на часах. Автобус опоздал почти на час, и в двадцать минут третьего я вышел в Ойрабакки, чтобы пересесть на автобус до Торсхавна, а еще через сорок минут я уже сидел в такси, которое промчалось через тоннель под проливом Вестманна, оставляя позади Сандаваугур, куда мы в конце лета ездили в праздник смотреть состязания по гребле, потом слева промелькнул Мидваугур, я смотрел на часы, потом высматривал в окно самолет, но не мог ничего разглядеть. Потом мы промчались мимо Ватнсойрар и подъехали к аэропорту, я выскочил из такси, которое тут же исчезло в облаках, и бросился ко входу.