Юхан Харстад - Где ты теперь?

Проснулся я оттого, что на меня капал дождь, а в ботинки набился песок. Мне было холодно. Я посмотрел наверх. Небо потемнело. А потом надо мной появилось лицо.

– Матиас, ты что тут делаешь? Ты хорошо себя чувствуешь? – На меня обеспокоенно смотрел Гуннар.

– Да, – буркнул я и потер глаза.

– А что тогда ты тут делаешь?

Я разговаривал лежа. Забавная ситуация.

– Хотел тебя чем-то порадовать.

Поднявшись, я отряхнул с одежды мокрый песок.

– И сделал тебе сад.

– Сад?

Я показал на место, где лежал.

– Это японский каменный садик, – объяснил я, – чтобы восстановить гармонию «дзен». За ним почти не надо ухаживать. Все просто и ясно.

– Вот как? – Гуннар выглядел озадаченно.

Взяв грабли, я провел полоски от одного камня к другому, а потом развернул их и нарисовал две маленьких окружности.

– Вот так и ты делай. Тогда в мире все будет гармонично. Меня этому на Фарерах научили.

Похоже, Гуннар мне не очень-то верил, но я протянул ему грабли, и он нехотя провел пару линий.

– Не волнуйся, у тебя скоро получится.

– Ты ведь скоро уезжаешь?

– Да, завтра, – кивнул я. Он отложил грабли:

– Вернешься на Фареры?

– Ага.

Он вроде даже расстроился. Тяжело вздохнул:

– Ну, удачи тебе. Хорошо, что ты приезжал. Возвращайся, когда захочешь. В любой момент.

– Спасибо тебе, – сказал я, направляясь к дому.

– И не забывай тренироваться, – крикнул я уже сверху, кивая в сторону садика, – скоро научишься.

Я вошел в дом и начал укладывать вещи. Немного одежды. Коробка со старыми книгами про места, где никто не жил.

Естественно, Гуннар позвонил маме с папой, и вечером те примчались с обеспокоенными лицами. Усевшись на диване, они со всей серьезностью отказались от кофе, им вообще ничего не надо было, только чтобы я говорил. Ну, я и говорил, сперва нехотя, а потом начал рассказывать более подробно, я излагал идеи, рассказал о том, что произошло между мной и Йорном, о том, как на Фабрике я скучал по ним. И, к большому моему удивлению, они не возражали. Они сказали, что все понимают. Им хотелось бы, чтобы я остался, но они все равно понимают. Они же смогут приехать, там ведь замечательно, сказал отец. Не упомянул я лишь о каменном садике. Пусть это останется между нами – мной и Гуннаром. А тот сам разберется.

Последний вечер. Я уложил вещи в чемодан и рюкзак. Отец позвонил и заказал билеты, мама выгладила рубашки, хотя я сказал, что это не обязательно. Ей тоже хотелось что-то для меня сделать. И она нагрузила меня едой – яблоками, сыром, помидорами, словно ей не верилось, что там, куда я направляюсь, тоже есть магазины. Мы договорились, что они продадут мою машину, а деньги переведут мне на счет. Гуннар выдал мне зарплату наличными. По его словам, глупо было бы впутывать в это казначеев. «И правда глупо», – ответил я. Мама постоянно обнимала меня, совсем как вдень приезда, и я пообещал часто звонить, по меньшей мере раз в неделю. Буду присылать открытки. Если что случится, обязательно сообщать им. Обо всем. И чтобы я берег себя, уж это они все приговаривали. Я обещал, что буду беречь.

На следующее утро я проснулся рано, лучи сентябрьского солнца освещали Йерен, а море было почти совершенно спокойным. Не видно ни лодки. Позавтракал я стоя, а потом, выкинув остатки еды, вышел и заботливо запер дверь. Пройдя немного по дороге, я встал и с улыбкой дождался автобуса, зажав под мышкой ценную коробку с книгами о космонавтике. В Соле я пересел на автобус до аэропорта, зарегистрировал багаж, прошел в зал вылетов и отыскал там рейс до Копенгагена, откуда в 15.15 вылетал самолет до Ваугара. Я отправляюсь на Фареры. И я скажу Хавстейну, что больше не уеду.

Зал вылетов. Опоздания и стюардессы. Я беспокойно бродил по аэропорту Каструп в Копенгагене, безуспешно пытаясь убить время. Однако времени было слишком много, и минуты давили на меня. Отец побоялся, что я не успею на пересадку, и поэтому теперь мне придется ждать самолета на Фареры почти четыре часа. Прошло сорок пять минут. Время вызвало подкрепление, и по залу вылетов, направляясь ко мне, бодро промаршировала скука. Я молил о пощаде, но за меня никто не заступился, поэтому я в третий раз поплелся в магазин электроники и начал заново осматривать все, что уже видел. Электрическое дежа-вю. Вечные сборники песен, маленькие пылесосы и элегантные дорогие компьютеры размером чуть больше почтовой марки. Но мне все это было не нужно. Да и денег не хватило бы. Вместо этого я купил плеер и кассету по самосовершенствованию всего лишь за 149 крон. С удачной тебя покупкой. По смешной цене. Ну и чем мы теперь займемся, дружок?