Джон Кинг: Белое отребье

Мелькающее серебро лезвий полицейского вертолета режет небо поперек, он связан с миллионами телеэкранов, свет из синего становится серым, зарубки – пурпурным лезвием на размазанном оранжевом, тепловая технология целится в троих убегающих подозреваемых, а перед пилотом открывается превосходный вид всего города – автострада, пульсирующая белым-красным-белым-красным, разбросанные вокруг, прямо как на пластиковой модели, дома и заводы – место, готовое взорваться под неистовым напряжением электрической сети, промышленные линии плавятся под солнцем, обжигающим землю, кипящие котлы и сточные трубы, медленные колонны из стали и каучука сочатся за бетонными кварталами, от следа поезда развертываются вширь шлаковые насыпи, парковки для машин и заправочные станции, асфальтовые пути и наскоро собранные железные головоломки заводов, леса на востоке, следы желтого там, где исчезают за горизонтом поля, квадраты автоприцепов, местные дороги и гул компьютеров, химические видения и выхлопные галлюцинации, бесконечные трубы, потные водители грузовиков, груженных электротоварами и важным экспортом, отстукивающие индикаторы и курительные сигары, задыхающиеся свиньи, автострада – это дорога в какие-то другие миры, давление и жара весьма способствуют росту первоклассной дряни для хулиганов-фермеров, создавших себе тропический рай в стороне от основной трассы, маленький кусочек неба, под которым скучающие по марихуане крестьяне сеют свои семена и ухаживают за почвой, работают на земле и любят эту землю, превосходное сельское хозяйство, асфальтовые коровы в асфальтовом раю, змея черного гудронированного шоссе автострады проходит через эту страну грез.

Потому что это мечта рабочего человека – никакой ошибки быть не может.

У человека в белом пальто превосходные манеры и располагающий тон, у него на плече висит большая черная сумка, он наклоняется вниз, к дивану, Бен открывает глаза, принюхивается, его сознание плывет, ловит призраков, губа оттягивается назад, показывая клыки, рука человека опускается на больную лапу, а Руби хотела бы знать, чего он хочет, кто он такой, она обхватывает руками колени под пижамой, представляя, что пижама шелковая, как у той принцессы из кино, человек так дружелюбно говорит с мамой – может быть, он доктор, и он открывает сумку и вынимает маленькие ножницы – все понятно, он пришел постричь Бена, это будет забавно, они носят белые пальто и используют ножницы, ей интересно, есть ли у него еще и гребень, или он воспользуется двухсторонней щеткой – Бен любит, когда его чешут, – а человек снова гладит заднюю лапу собаки, но не дотрагивается до больных мест – когти длинные, очень длинные, Бен никого к ним близко не подпустит, мама говорит парикмахеру, чтобы он был осторожен, а он кивает, улыбается, приглаживает шерсть на больной собачьей лапе, и Руби представляет себе это ощущение – шерсть мягкая и гладкая, у людей и у животных есть внутри скелет, много костей, которые соединяются вместе и держат кожу, иначе она бы упала, и почему-то Руби представляет себе ухмылку черепа, она рада, что парикмахер мягко обходится с Беном.

Полицейские оставляют попытки взобраться на насыпь и торопятся сесть обратно в свои машины, стоят у дверей и чешут землю своими доспехами, вершина насыпи пуста, один человек говорит по рации, оглядывается вокруг, мотает головой, сообщает что-то диспетчеру, солнце вдалеке падает вниз, скоро стемнеет, и он еще раз мотает головой, вслушиваясь, еще одна полицейская машина с ревом въезжает с противоположной стороны, срезая путь через центральную резервацию, движение замедляется, потом снова набирает скорость, синие огни мерцают – великолепное зрелище, – маленькие шары электричества отбрасывают тени, и Руби видит все это с того места, где она сидит, – на вершине противоположной насыпи мальчишки добежали до своей машины, до ржавого «Форда», припаркованного рядом с грудой угля, последний догоняет остальных, неожиданный всплеск адреналина, он оборачивается и смотрит в ее сторону, и Руби чувствует, как волна воздуха ударяет ей в лицо – это полицейский вертолет опускается вниз, и волны от лезвий пропеллера становятся равномерными, бьющий ритм этой громадины сокращается, оставляя долгое эхо над гулом автострады, сообщения по рации прерываются, и секунду или две ей нравится чувствовать ветер своей кожей – до тех пор, пока она не понимает, что происходит.