Дмитрий Вересов - Дети белых ночей

Таково было начало, в самые короткие сроки переросшее в тесные отношения, где главной составляющей была искреннейшая, чуть ли не родительская, забота друг о друге. Но окружающий мир не желал видеть в этом внезапном сближении большого чувства – слишком давно Киса и Красин были на виду, слишком многие и многое знали о них и не допускали даже тени мысли, что привычная картина может изменяться.

В основном, это касалось девушки. Количество претендентов на ее благосклонность не уменьшалось, и Сереге, человеку терпеливому и немногословному, порой было сложно удержать праведный свой гнев в жестких рамках социалистической законности. Он исправно «зажигал фонари» и сворачивал скулы, периодически сминал корпуса и выбивал «режики» из полублатных и псевдоуркаганских ручищ и, виновато сопя, замывал бурые пунктирные дорожки, проложенные в вестибюле «Аленушки» слабыми носами гостей из Финляндии и пятнадцати союзных республик.

Одним из наиболее настойчивых преследователей Кисс был Арвид Озолс, студент из Лесгафта. Родитель его правил нефтеналивной фирмой под названием «Вентспилс», а единственное чадо, пополнив ряды золотой молодежи города на Неве, готовилось получить образование, дававшее ему право заправлять латвийским спортом. Или – некоторой его частью.

После разрыва с Кириллом Киса пару раз позволила Озолсу воспользоваться своей благосклонностью, резонно считая, что девушка свободная имеет на это право. Своеобразие латвийского темперамента и мелкотравчатая заносчивость номенклатурного отпрыска не пришлись ей по душе, и в дальнейшем она предпочитала избегать общества товарища Озолса. Как и Серега, курляндец был боксером, и боксером достаточно удачным. На межвузовских соревнованиях он не раз сходился с Красиным на ринге, поскольку оба были в одной весовой категории, а количество побед и поражений с той и с другой стороны было равным. Отношения между сторонами вне ринга были, скорее, «никакими», но стоило только сопернику одержать уверенную победу над вышеупомянутым девичьим сердцем, как латыш будто с цепи сорвался. Качество домогательств в отношении Кисс и провокаций, направленных в сторону Сереги, резко возросло.

Все эти обстоятельства и послужили основой для корректировок, которые внесла Кисс в купчинско-британский план освобождения Кирилла, резонно предположив, что на условно смертельный поединок ради обладания женщиной, да еще между двумя столь известными персонами, как Озолс и Красин, народ собрать – особых проблем не составит...

Солнышко светило, как и положено ему вести себя в прекрасной стране, согласно представлениям юных нахимовцев. Добавочное обстоятельство – субботнее утро – обеспечивало полнейшую тишину на территории строительного треста, плотно подпиравшего психбольницу с левого фланга, и гарантировало полное невмешательство рабочего класса в пресловутом «случае чего».

Народу собралось немного, человек пятьдесят, что называется – все свои: оба дуэлянта в сопровождении секундантов, болельщики с обеих сторон, представлявшие собой ярко одетую массу молодых людей с заспанными лицами, и группа поддержки из «Аленушки», бодрствовавшая вторые сутки кряду.

Сбор происходил под старой липой, на которой заботливой рукой Иволгина предыдущим вечером был водружен памятный знак – сигнальный вымпел «СБОР ВСЕХ ЧАСТЕЙ». Руководивший приготовлениями к матчу Костик Сагиров был медлителен, то и дело украдкой поглядывал на часы. Невозмутимый Красин разминал мышцы, в ложных атаках нападая на своего секунданта и товарища по команде Влада Дольского, а латыш-соперник посматривал на его действия надменно и оценивающе, пытаясь замаскировать естественный мандраж «лесного брата» надменной ухмылкой гитлеровского недобитка. Ведь именно к нему как к «цивилизованному человеку, способному понять», обратилась позавчера Кисс с предложением вызвать на поединок Красина и в честном мужском бою разрешить все сомнения мечущейся девичьей души. И то, как обалдел этот русский, когда Арвид довольно нагло и развязно, в устной форме и самолично, доставил картель сопернику, вселяло в балтийского поединщика нешуточную уверенность в собственной победе.

Зрители и болельщики, разбившись на отдельные группки, не проявляли особого интереса к процессу подготовки, достаточно шумно и весело дожидаясь начала. Теснясь у синих «Жигулей» с хлебосольно распахнутым багажником, прибывшие из «Аленушки» подкрепляли силы, подавая пример по-сибаритски правильного предвкушения зрелищ.