Дмитрий Вересов - Дети белых ночей

Толпившиеся за ним крестьяне глухо ворчали.

– Ничего, ведьма, не вышло у тебя! Седрик, Эльганг! Свяжите ее и доставьте в Кентербери, на двор к архиепископу!

Двое мужчин с тупыми испитыми лицами схватили девушку за руки. Она попыталась сопротивляться.

– Г-гы! – обрадовался тот, что был повыше ростом, и обрушил на ее голову огромный кулак. Утренний свет погас...

– Как твое имя, блудница? – Голос крючконосого монаха эхом разносился под сводчатым потолком огромного подвала, освещенного соломенными, напитанными смолой жгутами.

– Элис Рифа,– тихо проговорила девушка, прикованная цепью к стене за железный ошейник.

– Элис Рифа? Беглая ли ты раба, Элис?

– Нет...

– Крестьянская дочь?

– Да...

– Почему же под покровом ночи ты проникла во владения святой церкви и пыталась совершить греховное деяние?

– Я не...

– Отвечай на вопрос!

– Я сбилась с пути...

– Если ты честная дочь добронамеренных родителей, куда ты шла ночью через лес? Только не лги, раны на твоем теле указывают на это!

– Мои родители и жених погибли во время налета на нашу деревню. Я шла в Кентербери...

– Зачем?

– Искать пристанища. Я беременна...

– Ха-ха! – Смех монаха звучал зловеще.– Это видно и без твоих признаний. У кого ты надеялась получить пристанище в Кентербери? – Он приблизил морщинистое лицо к лицу девушки, приложив ладонь к своему уху.

– Не знаю...

Монах, довольно потирая руки, кругами заходил перед ней.

– Родители мертвы, обрюхативший тебя молодец тоже, в Кентербери тебя никто не знает. Не удивлюсь, если и со стороны твоего женишка в живых не осталось ни единой души. Так?

Загремев цепью, девушка опустила голову.

Монах вновь подошел к ней и, положив руку на вздрагивающее от немых рыданий плечо, мягко сказал:

– Покайся, дитя мое! Святая церковь снисходительна и милостива к грешникам, избравшим стезю покаяния. Поведай мне о прельщении тебя сатанинской силой, о тех богомерзких поступках, на которые враг Господа нашего,– монах истово перекрестился,– подвигнул тебя.

– Но я... Мне не в чем каяться, святой отец...

– Упорство во грехе – тяжкое преступление для христианской души. Но очищение заблудших – наш святой долг. Палач!

Из непроглядного мрака выступила огромная фигура в кожаной безрукавке, распахнутой на волосатой груди. Большая жбанообразная голова с длинными, жидкими бесцветными волосами была повязана какой-то грязной тряпицей.

– Пытка водой, палач!

Кат приблизился к жертве, вынул штифт, удерживающий цепь в стенном кольце, и, намотав ее на кулак, дернул. Ошейник больно врезался в нежную кожу девичьей шеи. Упав, Элис Рифа потеряла сознание...

Одетая в несуразное, едва прикрывавшее израненное пытками тело рубище, Наташа босая стояла на скользком деревянном помосте лобного места в Кентербери. Накрапывал мелкий дождь. Свинцовое небо казалось осевшим на островерхие крыши домов, обступивших рыночную площадь. Толпа горожан и съехавшихся на зрелище йоменов нестройно гудела.

– Поскольку долг святой церкви не только окормлять, но и наставлять души христианские, трибунал святой инквизиции принял решение! Упорствующую и отрицающую свою вину ведьму Элис Рифу подвергнуть избиению железным прутом на колесе, дабы пресечь возможность дьявольскому плоду покинуть носящее его лоно, а тело ведьмы сжечь на костре! Приговор дан...

«Господи, помоги мне, сжалься над бедной девушкой!» Понимая, что любое обращение к милосердию и состраданию бесполезны, Наташа с отчаяньем и мольбой смотрела поверх толпы.

На площадь выезжали всадники. Впереди на статном жеребце ехал важный прелат, с головы до ног облаченный в яркий пурпур, столь неуместный в этот скорбный серый день. Широкополая шляпа была низко надвинута на глаза. Кавалькада медленно объезжала толпу зевак, когда красавец-конь, чем-то напуганный, вдруг всхрапнул и встал на дыбы. Важная персона с трудом удержалась в седле. И тут Наташа увидела под широкими полями шляпы бледное лицо Кирилла Маркова.

Все дальнейшее произошло с невероятной быстротой. Богато одетый всадник вдруг направил скакуна прямо в гущу толпы. Вслед за ним развернули своих лошадей два рыцаря в латах с причудливыми гербами на щитах.

– Де Го! – Громовой голос пурпурного наездника перекрыл возмущенные крики толпы.– Немедленно пошли двух людей к архиепископу и именем папы потребуй остановить казнь! Бурсико, возьми на себя палача! – Увязший вместе с господином в плотной людской толпе, рыцарь сопровождения ловко перекинул щит за спину и неуловимым движением метнул от пояса узкий стилет. Стальное жало тонко пропело в воздухе рядом с ухом Натальи. Девушка отшатнулась.