Дмитрий Бортников - синдром фрица

Нет, говорю, не скажу. Мне все всё говорят.

"Так вот, я не хочу, чтобы мать умерла... Понимаешь?! Я хочу ее забыть! Понимаешь?! Забыть! Как будто у меня никогда ее не было! И отчима и всех забыть! Как будто я совсем одна! Понимаешь?!"

Я понимал. Я слушал. Я смотрел на ее перекошенное от этой правды лицо.

А потом она успокоилась. Сложила руки на коленях. Я докурил и затоптал окурок.

"Хочешь чеснока? - предложила она. - После лаврушки все равно пахнет, а после чеснока нет".

Она очистила одно перышко и протянула мне. Я откусил и вернул. И когда сморщился от горечи, почувствовал Надькину руку на щеке.

Она гладила меня и приговаривала: "Не обижайся... Я злая... Ты не обиделся?"

Она гладила меня по щеке так, как никто не гладил. Покраснев, я закрыл глаза.

"Не обижайся... Пожалуйста... Я принесу тебе поесть что- нибудь... Не обижайся... Я дура..."

Она гладила меня по щеке, по руке, по лицу, по волосам.

Так мы сидели не знаю сколько времени. Два ребенка. Два маленьких урода. Два живых существа в подвале.

Сколько было любви... И какая нежность.

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

Пару раз в роддоме мне доверяли очень важные задания. Я должен был отнести мертвых младенцев в морг. Их там учитывали.

Нужно было пройти метров сто. По прямой. По асфальтовой дорожке. Под яблонями больничными. Под кислыми яблоками.

В первый раз все прошло нормально. Мне старуха-санитарка вручила два плотных свертка. Ей было некогда. Она должна была срочно в операционной собрать с пола кровь. Кровь матери этих свертков.

- - - Не бойся, - - - сказала санитарка, - - - это выкидыши - - - это еще не дети

- - - Я не боялся.

Зажмурившись, прижав к себе эти кульки, я побежал. По прямой.

И ворвавшись в морг, чуть не бросил их на стол. За столом сидел толстый патологоанатом и ел домашние пирожки. Он был похож на бухгалтера.

- - - Из роддома, - - - спросил он утвердительно.

Я кивнул. В нос мне ударил запах мяса, жареного мяса из его жующего рта.

Я бросился обратно.

Второй раз был последним. Я потерял одного мертворожденного.

- - - Донесешь, дождешься справку и обратно, - - - сказала мать.

Молоденькая медсестра-стажер, напевая, пеленала последнего. Их опять было двое. В один день. От разных матерей. Я смотрел, как голова второго исчезает в конверте пеленки.

Пеленка была старая, вся в дырах.

- - - Слушай, - - - сказала мать девушке, - - - для них это ведь гроб - - - Когда за ними приходят, чтоб хоронить, обычно и не разворачивают - - - Кому хочется на это смотреть - - - Наши пеленки для них как саван - - - Надо новую - - - Поищи без печати - - -

Я уже не торопился. Нес их спокойно. Глазел по сторонам.

Были сумерки. Хромые прогуливались. Женщины с выпадающими внутренностями играли на лавках в карты. Возле них сидели небритые мужья с грустными, как у старых лошадей, лицами.

Слепые сидели рядышком и трогали быстро друг друга. И хохотали тихо.

Я веселый и довольный тем, что такой спокойный, нес этих "ребяток".

Старая санитарка называла их всегда "ребятки".

Меня окликнули слесаря.

Это было обычное дело. Я воровал для них настойки на спирту. Бегал за сигаретами. Иногда приносил закуску.

- - - Иди на минутку, Фриц, - - - позвал шофер "скорой

помощи".

Я показал головой на "ребяток".

- - - Да на минутку! - - - Положи их вон на траву - - - Пару слов сказать - - -

Я, идиот, так и сделал. Положил их рядышком. Плотнее, "чтоб не раскатились"... А как они могли раскатиться... Положил их под яблоней и побежал в "слесарку".

Что они хотели... Да ничего особенного. Чтоб, когда главврач приедет, пришел и предупредил. Чтоб успели домино попрятать.

Когда я вернулся, под яблоней лежал один сверток и пеленка. Второго ребенка не было.

Меня будто по голове шарахнули. Я стоял и смотрел на сверток и пеленку рядом. Как будто он сам распеленался и смылся.

Схватив оставшегося парня, я бросился на поиски "беглеца".

- - - Эй! - - - Ты где?! - - - орал я.

Я думал, а может быть, он был не мертвый!

Я носился, будто у меня атом в заднице. Чуть не сбивая с ног хромых. Ветром разворачивая старушек с внучками. В лае местных собак я носился по всему больничному городку. Я заглядывал во все дыры. Даже урны переворачивал. Будто он мог от меня спрятаться.

Я влетел в морг, грохнул на стол один сверток и без слов помчался снова на поиски.

И тут замер.

Под той самой яблоней сидел прислонившись, как будто его прислонили к дереву, мой второй "парень". Рядом с ним присела на корточки девочка.