Николай Климонтович - Дюк Эллингтон Бридж. Новелла

— Я католик, хоть и коммунист, — говорил Мануэль, пока Володя сдавал в очередной раз, — и мы будем венчаться в церкви. Это традиция. А ты христианин? Ортододокс, так, кажется, называют свою церковь русские и греки.

— Греки и русские, — поправил Володя для исторической достоверности и поймал себя на неуместном занудстве. — Но я — я скорее агностик. — Он произнес это скромно, не был уверен вполне, точно ли он агностик.

— То есть ты не веришь в Бога?

— Ну когда как, — сказал Володя уклончиво.

— А как же ты будешь жениться? Жениться нужно в церкви…

И тут, — Володя как раз в очередной раз сдал карты, — Мануэля вызвали на reception. Известие содержалось в короткой телеграмме-приглашении на церемонию венчания. Потом будет праздничный обед , сказал Мануэль. Странно, что он думал в этот драматический для него момент — о банкете. Но он продолжал с настойчивостью мазохиста: у нас в Мехико принято отмечать торжественные события на свежем воздухе, в своих асьендах.

— Ну не у всех же есть асьенда, — сказал Володя, чтобы отвлечь товарища от тяжелых мыслей. — У нас в России, например, тоже не у всех есть собственные дачи.

— Дача, понимаю, Чехов, — сказал Мануэль. — Но у вас же тоже есть закрытые клубы. Можно отпраздновать и там, Астуриано, Алеман, Арабе . Лучше все-таки асьенда Кортеса . Могут пойти и в Сисеро Сентенарио , — добавил он, и Володе показалось, что парень сейчас расплачется, — Или в Эль Президент , как ты думаешь?

Все это он говорил уже дрожащим голосом, но все равно не без удовлетворения, даже своего рода гордости. Быть может, гордость относилась к завоеванной в боях республиканской форме правления на его родине. Кузина, как выяснилось, когда они прощались, настойчиво повторяла, что у них была детская любовь , однако простодушный Мануэль решил, что это шутка.

— Детская любовь, — повторил Мануэль несколько раз, сжимая кулаки. И прошептал что-то вроде всерьез такими вещами не шутят , так, во всяком случае, понял Володя.

Володе показалось, что юноша воспринял дело как-то даже слишком спокойно. Мануэль пошел к себе в номер и скоро вернулся с двумя бокалами дайкири, в которых белого рома было больше обычного. Я убью его , сообщил Мануэль, резким жестом выбросил на песок пластмассовую соломинку и решительно отпил солидный глоток, хотя обычно пил мало.

— Кого? — не понял Володя.

— Ее жениха . — Что ж, недаром революционер.

— Но тебя посадят в тюрьму, — сказал рассудительный Володя.

— Меня? — удивился Мануэль, видно, эта мысль не приходила ему в голову. — А, ты не понимаешь, Володимир, я не сам убью, я найму человека. Это не стоит много денег.

Володя замолчал. Пушок на подбородке Мануэля светился в косых лучах уже опускавшегося за Потомак солнца. А ведь, пожалуй, убьет, подумал Володимир. И вспомнил отчего-то Андрюшу Пожарского, с которым и сам хотел некогда разделаться. И негра на пороге отеля, лежавшего в луже крови… Мануэль допил свой дайкири, поставил пустой бокал на стол, по которому были разбросаны игральные карты и ползали муравьи. И молча отвернулся, даже не кивнув Володе. Хлопнула дверь соседа, ключ повернулся в замке, на посыпанной гравием песчаной дорожке послышались удаляющиеся шаги.

Мануэля не было два дня, потом стало известно, что его тело обнаружили под мостом Duke Ellington Bridge. Полицейские установили, что он всю ночь сидел в стриптиз баре на Dupont Circle, очень много пил, скандально и грубо приставал к девушкам-танцоркам, не желая платить, а под утро ушел. Тело нашли в прибрежных кустах в rock-creek-park. На нем было много гематом, правая рука сломана. Избили Мануэля до смерти или он покончил собой, следствию установить не удалось. Впрочем, в заключении, поступившем в университет, утверждалось второе.

Володе трудно было поверить этой версии. Убить себя из-за измены кузины, которую знал с того времени, когда они вместе сидели на горшке, казалось ему, по меньшей мере легкомысленным. Мексиканцы же — не цыгане, хотя тоже с юга. Представление об особой горделивости цыган в половых вопросах он вынес из повести Мериме о Кармен, а также из Пушкина, хоть там выходило наоборот: как раз цыгане посоветовали ревнивцу Алеко уйти, оставь нас, гордый человек , что-то в этом роде. Нет, в самоубийстве из-за любовных дел с женщинами чудилось Володе что-то оперное и пошловатое, на публику. Конечно, Мануэль был еще очень юн, на пять лет моложе Володи, но он был из приличной семьи, воспитанный и образованный человек, а поступить так с собою, когда у тебя все впереди, было непостижимо глупо. К тому ж католическая церковь считает самоубийство смертным грехом.