Зои Хеллер - Хроника одного скандала

А укреплять пока было что. Как бы сердечно и внимательно ни вела себя со мной Шеба, я не чувствовала, что воистину могу на нее положиться. Ей ничего не стоило отшить меня. Ее уклончивость настораживала. Случались выходные, когда она упорно не отвечала на мои звонки или нарушала договоренность о встрече. Я очень старалась закрывать глаза на эти огрехи. У Шебы семья, твердила я себе. У нее есть Бен, о котором нужно заботиться. К тому же ее умение рассчитывать свое время оставляет желать лучшего. Увещевания не слишком мне помогали. Сам собой напрашивался вывод, что в списке привязанностей Шебы я занимаю одну из нижних строчек. Разумеется, я знала, что стала ей нужна. Вот только в качестве кого? Занятной коллеги? Терпеливого слушателя?

В июле начались летние каникулы. Перед отпуском мы не строили особых планов, но я считала понятным без слов, что мы будем встречаться регулярно. Как оказалось, Шеба была иного мнения: она не давала о себе знать целых шесть недель. Я знала, что она с семьей месяц отдыхала во Франции. Да и меня самой не было дома десять дней, которые я провела в Испании. Однако я никак не могла предположить, что Шеба исчезнет на шесть недель. В конце концов, и во Франции есть телефоны.

В Испанию я съездила неплохо. Много чего интересного увидела. Вот только мой желудок невыносимо страдал от жирных местных блюд. Это была моя первая заграничная поездка после разрыва с Дженнифер. Увы, я забыла, как это унизительно для женщины — в одиночестве обедать в гостиничном ресторане, да еще в чужой стране. По возвращении в Лондон я оставила несколько сообщений на автоответчике Шебы — в надежде, что она прослушает их, позвонив домой из Франции. Но Шеба по-прежнему молчала. Из опасения пропустить ее звонок, я потратилась на первый в своей жизни автоответчик — кремового цвета аппарат, в механическом голосе которого сквозили удивленные нотки диктора предвоенных времен. Покупка постоянно держала в напряжении, что было для меня внове, но не сказать, чтобы неприятно. Возвращаясь домой, я теперь первым делом спешила проверить, не моргает ли на автоответчике красный огонек. Но за все лето, должна признаться, мои ожидания были вознаграждены лишь однажды, да и то всего-навсего сообщением от домовладельца: он ответил на мой звонок о протечке с верхнего этажа. Шеба же так и не объявилась. К счастью, я не новичок в таких играх, кое-чему научена. Я знаю, как важно не переусердствовать, не показаться назойливой, а потому, оставив еще несколько сообщений, вообще перестала звонить Шебе.

Ждать я умею. Терпение — одна из основных черт моего характера. Ричард, помнится, сказал, что Хартам «подавай все и сразу». В моей семье, напротив, считалось дурным тоном схватить то, что хочется, как только возникло желание. Меня и сестру учили презирать одноклассников, которые каждую неделю появлялись в обнове. Их родители не умеют экономить, объясняла нам мать.

— Сейчас они хвастают новыми куртками, — любила она повторять, — а к концу месяца будут сидеть без угля.

В нашем доме экономия была основной добродетелью, ибо только с помощью экономии (то есть отодвигая момент обладания желанной вещью, насколько это в человеческих силах) можно было избежать страшной участи стать «как все». Неделю напролет мы питались хлебом со смальцем, чтобы во время воскресных визитов родни лакомиться свежими лепешками с вареньем, заставляя родственников гадать, откуда у разъездного торговца канцелярскими товарами средства на такие пиршества.

У матери имелся «повседневный» и «выходной» вариант любой одежды. Она считала признаком истинной английской добродетели заставлять меня пять лет кряду носить одну вязаную шапочку, пока та не расползалась на моей голове, и те же пять лет держать для меня в первозданном виде «шляпу на выход» — громадное блюдо из лакированной соломки, с тремя бумажными розочками на тулье. В тех редкостных случаях, когда мать капитулировала, поверх «выходной шляпы» она нахлобучивала пакет, который мне не дозволялось снимать до самого места назначения. Инстинкт «отсрочки удовольствия» был до того силен в матери, что она выставляла меня на всеобщее обозрение в пергаментном пакете, смахивающем на папскую тиару, лишь бы оставить парадное «блюдо» неоскверненным.

Как видите, терпение знакомо мне не понаслышке, так что за все долгие недели молчания Шебы я ни разу не вспылила и не пустила слезу. Жила себе, как всегда — читала книги, готовила еду, меняла постельное белье, — в душе уверенная, что рано или поздно Шеба осознает мою значимость в ее жизни.