Зои Хеллер - Хроника одного скандала

Наконец Ричард, с пакетами под курткой, вынырнул из кафе и бегом пересек площадку. Открыв дверцу, он впустил в салон холодную морось и горячий картофельный дух.

— Уф! — выдохнул он, плюхнувшись на сиденье. — Льет как из ведра. Прошу! — Он начал вытаскивать пакеты из-за пазухи. — Чипсы и чизбургеры для всех. Пальчики оближешь.

Полли взвыла:

— Но я же не ем эту дрянь из «Макдоналдса»!

Ричард в замешательстве оглянулся на дочь:

— Я считал, ты покончила с вегетарианством?..

Уткнувшись лицом в ладони, Полли издала свой фирменный фырк.

— Так и есть, па. Все равно — «Макдоналдс» мне на хрен не нужен.

Шеба с удовольствием отметила тень раздражения, мелькнувшую на лице мужа.

Едва переступив порог дома, Шеба под каким-то предлогом ускользнула к себе в студию, заперла дверь и набрала номер пейджера Конноли.

— Слушай, — сказала она, когда Конноли перезвонил. — Мы можем сегодня встретиться? — Обсудив все детали, Шеба аккуратно опустила трубку и побежала наверх здороваться с сыном.

К лету моя дружба с Шебой уже устоялась. Редкая неделя проходила без наших встреч за стенами школы. Сью Ходж, правда, окончательную отставку пока не получила. Крутилась поблизости, ковыляла вслед за нами в «Ла Травиату», но ее дни определенно были сочтены. Теперь дождливыми вечерами не Сью, а я заталкивала велосипед в свою машину и подвозила Шебу домой. (К моему превеликому удивлению, у Шебы не оказалось водительских прав. «Всегда находилось, кому меня подбросить, — весело объяснила она. — Звучит самодовольно, знаю, но я из тех, кому людям хочется сделать приятное».) Сью сражалась героически, но, как и следовало ожидать, не сумела вложить в Шебу сил, равных моим. У нее и без того была масса забот: впереди маячило появление отпрыска, да и любовное гнездышко с ее хахалем требовало внимания. При всем желании она не смогла держать руку на пульсе отношений с Шебой.

Сообразив, что я перехватила инициативу и симпатии Шебы теперь на моей стороне, Сью развела сплетни о нас среди коллег. Нашептывала, что мы с Шебой уж больно привязаны друг к другу; чересчур близки. Между слов внятно угадывался намек на связь а-ля Сафо. Меня эти инсинуации не трогали: за долгие годы работы в школе я не единожды становилась предметом аналогичных злословий и давно к ним привыкла. Увы, одинокой женщине никуда не деться от пошлых домыслов о ее сексуальных наклонностях. Особенно если она не желает распространяться о своей частной жизни. Мне достаточно того, что я знаю, кто я есть. Если людям хочется сочинять на мой счет сенсационные байки, это их дело. Примет ли Шеба гадкие слухи с тем же безразличием — вот в чем вопрос. Я далеко не была в этом уверена и боялась, что она будет оскорблена, возмущена или, самое малое, сконфужена. Тщательно взвесив все «за» и «против», я предпочла умолчать о сплетнях.

Сохранять тайну оказалось нелегко. Признаться, меня зло брало от невозможности разоблачить Сью с ее бесстыдным фарисейством. А ведь Шеба всегда была так великодушна к Сью. Часами выслушивая ее бред, ни разу не позволила себе показать, что та ей до смерти наскучила. Шеба даже моих шпилек в адрес Сью не поощряла. Помню, в «Ла Травиате», когда Сью пошла в туалет и мы с Шебой остались за столом одни, я обозвала Ходж «глупой коровой». И совершила ошибку. Сдвинув брови, Шеба проговорила:

— Сколько сил, Барбара, вы тратите на ненависть к людям!

В этом плане Шеба всегда честна и бескомпромиссна. Если какая-нибудь моя реплика кажется ей циничной, она не боится выразить свое недовольство. Пару раз во время наших телефонных разговоров она даже трубку швыряла, протестуя против моего «критиканства». Когда она сделала это в первый раз, я не сразу заметила, что говорю в пустоту, — и тут же перезвонила, решив, что связь оборвалась. Но нет — Шеба заявила, что ей осточертело мое нытье.

До тех пор никто не смел меня отчитывать. В отношениях с прежними подругами мое господство было бесспорным. Сознательно я к власти не стремилась; роль лидера приходила ко мне сама собой. Теперь, однако, я вижу, что сила духа стала причиной многих моих проблем. Она породила неравенство, которое в свою очередь привело к негодованию и бунту. С виду Дженнифер была счастлива отдать бразды правления в мои руки. Я не слышала от нее ни единого слова недовольства. Вплоть до самого конца, когда кроме недовольства вообще ничего не осталось. Только после разрыва я поняла, что в ее кротости всегда ощущалась смутная агрессия. Теперь-то я уверена в существовании «деспотизма угнетенных» — тех, кто покорно и молча кивает, пока ты распинаешься, пускаешь пыль в глаза, визжишь — словом, по доброй воле корчишь из себя идиота. Насколько полезнее иметь рядом человека, который не боится бросить тебе вызов, ткнуть носом в твои ошибки! Упреки — штука неприятная. Не скрою, мне много раз хотелось как следует двинуть Шебу, но даже в ярости я всегда понимала, что ее прямолинейность — то благо, которое лишь укрепляет нашу дружбу.