Бен Хетч - Всюду третий лишний

Но самое яркое воспоминание связано с тем, как мы с Дэнни впервые заглянули за стену. Это произошло за несколько месяцев до того, как мы уехали из этого дома и переехали в Беконсфилд, но даже и сейчас могу с уверенностью сказать, что никогда мне не довелось испытать ничего более ужасного и волнующего. Мы сложили груду из мешков с мусором, которые еще не успели вывезти, вскарабкались на нее и увидели нечто совершенно необычное, похожее на то, что показывают в фильмах о Джеймсе Бонде. Оказалось, что за стеной, которая доставляла нам столько волнений, находилась военная база – солдаты, джипы, люди в камуфляже, выкрикивающие команды и проползающие под маскировочной сеткой. Примерно с неделю мы затаив дыхание наблюдали за солдатами, а потом случилось что-то ужасное. Дэнни подсадил меня, и я, как всегда, стал влезать на стену. Уцепившись руками за верхний край, я начал подтягиваться, но как только моя голова поднялась над стеной, увидел прямо перед собой шеренгу солдат, стоящих не далее чем в ста ярдах от стены с поднятыми наизготовку винтовками. Я, конечно же, и понятия не имел о том, что это были занятия по строевой подготовке 192-го Хестонского учебного полка, как не имел понятия о том, что такое строевая подготовка или что такое учебный полк. Я насмерть перепугался. Мой мозг, мозг восьмилетнего мальчишки, пронзила мысль, что это немцы, – они и были вылитые немцы – поджидающие нас. Ведь меня предупреждали о том, что нельзя заглядывать за стену, а я все-таки нарушил запрет, и сейчас меня застрелят, как в кинофильмах расстреливали бойцов французского Сопротивления. И тут, как только голова Дэнни появилась из-за стены рядом с моей, они открыли огонь. Дэнни увидел ту же самую картину и начал, вцепившись в край стены, устраиваться поудобнее, а я кубарем скатился на землю и, пока они перезаряжали винтовки, с плачем бросился домой. Не сказав никому о том, что произошло, я спрятался под кровать, ожидая, когда приклад винтовки обергруппенфюрера начнет колотить в нашу дверь.

Через полчаса, когда я, успокоившись и обретя способность соображать, снова пошел туда, чтобы узнать, все ли в порядке, Дэнни был еще на стене.

– Они стреляют холостыми, – презрительно глядя на меня, сообщил он.

– Я знаю, – ответил я и стал сбивчиво лепетать что-то о детской передаче «Шарлтон и вилиес», ради которой я и побежал домой.

Переехав Беконсфилд, мы поселились в недавно построенном доме на Стейшн-роуд, но прожили в нем не более года. О тамошней жизни моя память также не сохранила практически ничего, за исключение того, что нашего кота Бутса задавила машина, когда он в погоне за своим братом Веллингтоном перебегал улицу; Дэнни целую неделю после этого плакал навзрыд, поскольку почему-то считал, что Бутс был его котом, хотя принадлежал он нам обоим.

В жизни нашей семьи было три события, когда все собирались вместе: воскресные обеды, летние поездки к бабушке и Рождественские праздники. Во время воскресных обедов, по мере того как мы становились старше, каждый стремился превзойти другого в остроумии, а посему шутки и розыгрыши сыпались как из рога изобилия. Во время рождественских праздников все старались перещеголять друг друга в проявлении щедрости и заботы по отношению к ближнему. Ко времени нашего переезда в Беконсфилд Том и Софи перестали проводить летние каникулы в семейном кругу. Бабушка наша жила в Корнуолле, и наше с Дэнни соперничество начиналось буквально с того мгновения, как мы усаживались в машину; мы считали опоры, на которых были установлены вывески пабов, расположенных по обе стороны дороги, а выигрывал тот, с чьей стороны их было больше. Когда мы останавливались на косе в Ньюки, отец изо всей силы подбрасывал мяч в воздух, а мы старались поймать его и при этом не угодить в лужу и не споткнуться о камень. Мы заходили в ньюкский игорный клуб, чтобы сразиться в теннис, снукер, а также в настольные игры для всей семьи: «Монополию», ма-чжонг, «Всезнайку» или карты. В эти игры мы тоже никогда не играли ради забавы и развлечения – они были как бы сопутствующим элементом процесса – целью игры было выиграть, а успех победителя измерялся тем, насколько счастливым чувствовал он себя, насмехаясь над проигравшим.

– Ну что, Кит, ты, как всегда, продулся. Здорово я всучил тебе пиковую даму, а мой сногсшибательный вист? Я поймал на четыре мяча больше, чем ты; по вывескам пабов я тоже выиграл; нашел морскую звезду на косе и обыграл тебя в теннис. А что ты? Подумаешь, твой камень проскакал дальше моего по воде и сделал больше блинчиков. Ах да, еще водоросли, – собирать водоросли может каждый дурак. Нет, па, согласись, для него сегодня не самый радостный день?