Сергей Пожарский - Грязные сказки

Вот так покидаешь этот мир, не успев попрощаться со всеми, и ждешь, когда же тебя закопают. Присыплют холодной влажной землей. Только мучает страх, что после того, как разойдутся люди, в чьих сердцах ты пока живешь, возникнет неизвестность. Что там дальше? Перерождение? А может вечное скитание в мире живых? Может там целый клуб писателей, которые после смерти смотрят на живых, изучают их жизни и пишут про это романы?

— Можно начинать, — произнес мужчина в черном пиджаке.

И начали они выходить из толпы по одному, повернувшись лицом к другим и обращаясь к окружающим. Каждый старался сказать что-то хорошее про меня. Светлое и доброе. Некоторые вспоминали счастливые моменты из семейных ужинов и праздников. Мама рассказывала, каким хорошим я был сыном. Затем Инна произнесла короткую речь, назвав меня любящим и заботливым мужем. Затем она подошла ко мне и, прижавшись к бездыханному, уже синему лицу своей щекой, шепотом сказала: «Прости…Прости за все…». И заплакала она, не удержавшись от нахлынувших на нее чувств. Коллеги, напротив, держались строго, по-деловому, чуть опустив голову, с грустным видом прощались с их директором. Так продолжалось достаточно долго. Но вдруг пошел мелкий дождь. Все почти одновременно раскрыли свои зонты. Капли дождя звонко разбивались о раскрытые брезентовые купола зонтов. Меня накрыли крышкой. Больше я ничего не видел. Словно выключив ночью свет, я погрузился в темноту. Слышен был лишь шум опускающегося лифта и приглушенный разговор окружающих…

Я просыпаюсь и оглядываю знакомую серую палату. Как всегда нас будят в семь утра. Такие распорядки в лечебнице. Жизнь от звонка до звонка. Я уже знаю, что через несколько минут придет сестра и принесет таблетки. После меня должны покормить. Приходя в себя, от столь реалистичного сна, я вижу как скрипучую дверь открывает санитар. Этот бугай сегодня опять не в духе. Рядом с ним стоит наша медсестра. Подол ее халата выпачкан в овсяную кашу. Мой сосед опять отказался мирно есть.

— Выпей таблетки и вставай. Нам надо идти, — злобно прокомандовал бугай.

— Куда? — глотаю я красную горькую пилюлю и жалобно смотрю медсестре в глаза.

— На беседу. Сегодня ты познакомишься с новым доктором, — хватает он меня за плечо и толкая выводит в коридор…

— Сереж, ты знаешь, уже весьма неплохо, — говорит Инесса перелистывая мою распечатанную рукопись, — довольно добротные истории. Главврач мне понравился. Очень яркий персонаж. Атмосфера психиатрической больницы чувствуется. От похорон у меня прямо мурашки по спине. Но мы не можем напечатать эти рассказы. Я как главный редактор вижу множество огрехов. Местами сильно провисает сюжет. Много спорных конфликтных ситуаций. Да и что-то похожее уже было.

— Опять переделывать? — с тяжелым вздохом, расстраиваюсь я. — Мне кажется все уже достаточно отшлифовано.

— Я конечно понимаю, что ты уже довольно известный писатель. У тебя своя аудитория, — она вертит в руках желтый карандаш, — но боюсь что на этот раз, все, что ты мне показал, не стоит и бумажного фантика. Пустая трата времени! Зачем ты вообще все это писал?

— Ну как… — теряюсь я. — Мне кажется весьма интересные истории получились.

— Вот у нас в редакции есть такая поговорка, что когда кажется, сходи поставь в церкви свечку, — недовольно качает она головой. — Ты молодой, талантливый и не глупый. Должен понимать, что сейчас это не в моде. Ты темы какие-то такие затрагиваешь, к которым все уже привыкли.

— Но…

— Еще разная стилистика рассказов портит всю картину, — продолжает сурово меня критиковать. — Зачем эти закосы под других писателей? Рассказ про Париж например. Ты что, Джордж Оруэлл? К тому же ты пишешь то от первого лица, то от третьего. Так же и время. К чему эти эксперименты? Ты определись, как тебе лучше писать? В прошедшем или настоящем. Ты вот знаешь, сколько каждый день присылают рукописей? А сколько публикуется? Нет? Вот смотри, — она поворачивает ноутбук, где открыта папка с пришедшими файлами. Щелкнув на папке, высвечивается чисто 243. — И это только за неделю! А вот сколько мы публикуем в месяц, — она открывает почтовый агент, где в разделе отосланные файлы к печати горит цифра 10.

— Ну не хочешь, не публикуй, — закипаю я, подавляя желание смачно плюнуть ей в лицо. — Найду другого издателя.

— Ладно, ты успокойся, — говорит она. — Думаю, если нам удастся тщательнее поработать над некоторыми моментами, сборник все же удастся издать.