Арнольд Штадлер - Однажды днем, а может быть, и ночью…

Потом Франц поехал к Рамоне.

Ему отчаянно хотелось близости, но она куда-то исчезла.

В Вене он утверждал, что поездку нужно долго и основательно готовить. Для этого его снабдили немалыми денежными средствами.

Выяснилось, однако, что он вообще ничего не подготовил. Франц не устроил ни одного писательского выступления, столь же важного для писателей, как и встречи с другими писателями, в первую очередь встреча с Габриэлем Гарсиа Маркесом, который, по мнению всех троих, мог заметить их и благословить, и тогда о них узнал бы весь мир. Кроме того, Франц намекнул, что Кастро может дать им личную аудиенцию. Эти гвозди программы пришли Маринелли в голову за день до приезда делегации и были наспех нацарапаны на крошечном товарном чеке. Туристическая программа пока ограничивалась встречей гостей в аэропорту Хосе Марти. А назавтра была запланирована поездка в Виналес.

«Бумага на Кубе — редкость, более желанного подарка кубинские писатели и вообразить не могут! — убеждал Маринелли австрийских гостей. — Привезите с собой бумагу! Представьте, что вы пишете книгу, а писать не на чем». Писатели согласились, но немедленно ощутили первые приступы зависти: вдруг на этой бумаге станет писать будущий нобелевский лауреат? Втайне Маринелли думал: «Неплохо, если бы и в Вене бумаги было поменьше, тогда многие писательские проблемы решились бы сами собой».

Дефицит бумаги отчасти оправдывал и Франца Маринелли, не подготовившего визит австрийской делегации.

Ему ведь приходилось вести всю документацию на клочках бумаги, в том числе и финансовые отчеты, пока представленные всего несколькими цифрами, которые он кое-как набросал в такси по дороге в аэропорт.

Профессиональные обязанности Рамоны, работавшей, по ее словам, журналисткой в газете «Гранма», были необременительны.

Обычно ей требовалось два часа, чтобы добраться до редакции, в основном на гаванских автобусах, похожих на трактора с прицепами, где кубинцы ехали в страшной тесноте, стоя плечом к плечу, напоминая Францу заключенных в камере смертников перед расстрелом.

В прошлое голодное лето ей, как раз писавшей тогда кандидатскую диссертацию, пришлось торговать дынями на шоссе, связывавшем Гавану и Матанзас [72] Матанзас — провинция на севере Кубы; такое же название носит главный город провинции. . Непроданными дынями питались они с матерью.

С тех пор она мечтала убежать с ним в Америку.

И по-прежнему сидела у Франца, безучастно, отрешенно, вот сейчас, например, примостившись на краешке его кровати, чистила банан, посматривала в сторону Америки и мечтала, наблюдая, как он набирает текст на компьютере. В поле ее зрения одновременно были Франц и обе свиньи. Всех троих связывала общая судьба: ни один из них не догадывался, что их ожидает.

Рамона долго, растягивая удовольствие, наслаждаясь каждым кусочком, ела банан, мечтала бежать в Америку со своим возлюбленным и косилась на Франца, словно это с ним она хочет бежать. Он улыбался ей в ответ, хотя ее улыбка предназначалась не ему, и печатал дальше.

В последнее время они почти нигде не бывали.

Чаще всего они сидели в этой комнате, лишь изредка выбираясь к друзьям и родственникам, в их убогие жилища, или в зоопарк.

Серая Гавана, обветшавшие, полуразрушенные дома, но, когда проезжаешь мимо, краем уха слышишь песни. Мимо дома Лесамы Лимы. Туристы в такие места не заглядывают. Франц печатал на своем ноутбуке сопроводительные тексты для фоторепортажа, который он собирался отдать в какой-нибудь журнал. Сначала он хотел было опубликовать в журнале «Море» самые красивые фотографии, в том числе из зоопарка, но теперь почти не снимал, а если и снимал, то Рамону, и далеко не все ее фотографии предназначались для посторонних глаз.

В зоопарке Франц вдруг вспомнил, чему его учили в школе в Фельдкирхе. Он не мог согласиться с тем, что говорили ему тамошние учителя о человеке. Преподаватель латыни, описывая бесконечные сражения, стремился доказать, что человек выше животных. Ведь человек — существо разумное, это, по мнению преподавателя латыни, доказывают исторические труды Ливия [73] Тит Ливий (59 до н. э. — 17 н. э.) — древнеримский историограф, автор «Истории Рима от основания города». , военные мемуары Цезаря [74] Гай Юлий Цезарь (100-44 до н. э.) — римский полководец и политический деятель; имеются в виду его «Записки о галльской войне» и «Записки о гражданской войне». и низкопробный роман Светония [75] Гай Светоний Транквилл (ок. 70 — ок. 140) — автор сочинения «О жизни двенадцати цезарей», наряду с историческими фактами содержащего многочисленные анекдоты. . Преподаватель Закона Божьего патер Ансельм Хоэнштайн в особенности настаивал на примате человека над приматами. Впрочем, Франц тоже неоднозначно относился к мнению вульгарного Дарвина, которого сейчас, в Гаване, как раз перечитывал, о том, что человек якобы происходит от обезьяны. Преподаватель Закона Божего говорил, что человек наделен бессмертной душой. И совестью. К преподавателям латыни и Закона Божьего присоединялся преподаватель немецкого, со своей стороны утверждавший, что человек одарен речью. Им вторил преподаватель биологии, учивший, что человека отличает от животных вертикальное положение тела и хождение на двух ногах. Обо всем этом Францу твердили еще в Вене, а потом в частной школе, и так всю жизнь. Однако Франц в конце своего долгого путешествия чувствовал, что, несмотря на все усилия, учителя и воспитатели его не убедили: ему казалось, что он не превосходит животных, он в крайнем случае такой же, как они. К тому же он полагал, что за сорок лет так и не стал существом разумным. Да и весь мир, в его представлении, был неразумным, начиная с Адама и Евы, их сына-убийцы Каина и Авеля, жертвы Каина, и кончая его матерью с ее венскими фантазиями на тему лжи в бывшем еврейском дворце на Рингштрассе, с ее последними мрачными догадками под сенью Зигмунда Фрейда. История человечества изначально была историей убийц и их жертв. Бессмертной души у него, возможно, тоже не было. Да и зачем ему бессмертная душа? Разве просто души не хватает?