Хосе Карлос Сомоса - Афинские убийства, или Пещера идей

– Диагор, – прошептал Гераклес. – Посмотри-ка на двух хоревтов справа, во втором ряду.

Один из актеров подошел к фигуре за столом. Судя по высоким котурнам и закрывавшей ему лицо сложной маске, казалось, это был корифей. Он завел с сидящим стихомифический диалог:

КОРИФЕЙ: Ну, что же, Переводчик, ищи ключи, коль только существуют.

ПЕРЕВОДЧИК: Давно уже ищу я их. Однако слова меня смущают.

КОРИФЕЙ: Значит, ты думаешь: упорствовать нет смысла?

ПЕРЕВОДЧИК: Нет, ибо верю, что написанное можно расшифровать.

КОРИФЕЙ: А не боишься до конца дойти ты?

ПЕРЕВОДЧИК: Чего же мне бояться?

КОРИФЕЙ: Да того, что, может быть, разгадки-то и нету.

ПЕРЕВОДЧИК: Доколе буду в силах я – продолжу.

КОРИФЕЙ: О, Переводчик, ты толкаешь камень, который снова упадет с вершины!

ПЕРЕВОДЧИК: Такая, видно, доля: что ж поделать!

КОРИФЕЙ: Ведет тебя вперед слепая вера.

ПЕРЕВОДЧИК: Но что-то же должно в словах скрываться! Во всем свое значенье!

– Узнаешь их? – спросил Гераклес.

– О боги, – пробормотал Диагор.

КОРИФЕЙ: Я переубедить тебя не в силах.

ПЕРЕВОДЧИК: Да, тут ты прав: я к этому столу и к рукописям накрепко привязан.

Послышались удары цимбал. Хор затянул ритмичный стасим:

ХОР: Оплакиваю долю, Переводчик, что привязала взгляд твой к слову в книге, что в душу поселила твою веру, что ключ найти ты сможешь в этой книге, которую толмачишь! О, зачем ты, совоокая Афина, подарила всем нам сверканье знаний? О, зачем? Вот ты, как бедный Тантал, в напряженье пытаешься достичь недостижимой награды за безмерные старанья, но все значенья тут же ускользают, увы, не в силах ты остановить их, ни простирая руки, ни пронзая слова своим ты быстрым, острым взглядом! О, мученья! [43]

Диагор не захотел больше смотреть. Он поднялся и пошел к выходу. Цимбалы заиграли так громко, что звук стал светом, и все глаза заморгали. Хор поднял руки.

ХОР: Будь осторожен, Переводчик, осторожен! Ведь за тобой следят! Следят!

– Диагор, подожди! – крикнул Гераклес Понтор.

ХОР: Опасности тебя подстерегают! И ты уже предупрежден, о, Переводчик! [44]

В холодной темноте улице, преследуемый внимательным оком луны, Диагор несколько раз глубоко вдохнул. Вышедший вслед за ним Разгадыватель тоже тяжело дышал, но в его случае причиной этому послужил тяжелый подъем по лестнице.

– Ты узнал их? – спросил он.

Диагор кивнул.

– На них были маски, но это они.

Назад они пошли теми же пустынными улочками. Гераклес сказал:

– Ну и что же это значит? Почему Анфис и Эвний приходят сюда по ночам, закутавшись в длинные темные туники? Полагаю, ты сможешь мне это объяснить.

– В Академии мы считаем, что театр – вульгарное подражательное искусство, – медленно сказал Диагор. – Мы прямо запрещаем нашим ученикам ходить на театральные представления, и даже речи не может быть о том, чтобы они в них участвовали. Платон считает… Ну, все мы считаем, что большинство поэтов ведут себя неосторожно и подают дурной пример юношам, изображая благородных героев, преисполненных отвратительными пороками. Настоящий театр для нас – это не грубое развлечение для потехи или для устрашения народа. При идеальном правлении Платона…

– По-видимому, не все твои ученики придерживаются такого мнения, – прервал его Гераклес.

Диагор с болезненным видом закрыл глаза.

– Анфис и Эвний, – пробормотал он. – Никогда бы не поверил.

– И, вероятно, Трамах тоже. Мне очень жаль.

– Но что это за… дикий спектакль? И что это за место? Кроме театра Одеон, я не знаю в Городе ни одного крытого театра.

– Ах, Диагор, Афины дышат, пока мы с тобой думаем! – воскликнул Гераклес со вздохом. – Вокруг много такого, чего не видят наши глаза, но что существует в народе: бессмысленные развлечения, невероятные ремесла, непонятные дела… Ты никогда не выходишь из своей Академии, а я никогда не выхожу из своего мозга, а это – одно и то же, но Афины, мой дорогой Диагор, – это не наша идея Афин…

– Теперь ты думаешь так же, как Крантор?

Гераклес пожал плечами:

– Я пытаюсь сказать тебе, Диагор, что в жизни есть странные места, где мы с тобой никогда не были. Раб, рассказавший мне об этом, заверил меня, что в Городе есть несколько таких потайных театров. Как правило, это купленные за бесценок торговцами метеками старые дома, которые потом сдают внаем поэтам. Полученные деньги идут на уплату больших налогов. Конечно же, архонты не позволяют это делать, но, как ты сам видишь, зрителей хватает… Театр в Афинах – это коммерция, которая приносит довольно большую прибыль.