Жюльен Грак - Побережье Сирта

Охватившее меня состояние немочи преодолевалось с трудом. Пробудившись после короткого сна, я решил, что вид помещения как-то непонятно изменился. Стены зала, как бы страшась моего взгляда, в котором совсем уже не было сна, продолжали слегка шевелиться; казалось, что сновидение просто не хочет так вот сразу исчезать из этой столь беззащитной комнаты. По холодку в спине я почувствовал, что легкий ветерок, который продувал комнату, не стих, и вдруг догадался, что пляшущие тени дрожали на стенах под лучом моего фонаря и что дверь сзади меня несколько секунд назад бесшумно открылась.

Я повернулся всем телом и вздрогнул, почувствовав на щеке ткань женского платья. В темноте раздался легкий, музыкальный смех, который отбросил меня в море, накрыв последней волной сновидения. Я вцепился руками в платье и поднял глаза к утопающему в тени лицу. Передо мной стояла Ванесса.

— Я бы не сказала, что Адмиралтейство так уж хорошо охраняется. Я скажу об этом капитану. Так вот из-за чего ты покидаешь свою лучшую подругу, — добавила она, с любопытством наклоняясь над столом.

Она уже сидела на подлокотнике кресла и, покачивая ногой, не торопясь разворачивала карты — так в деревне от нечего делать открывают дверь соседского дома. С первого же мгновения я узнал ее бесподобную непосредственность , с которой она немедленно вписывалась в новую обстановку, ту ее легкость, с которой она раскидывала свой шатер, нисколько не заботясь о ветре.

— А твои гости?.. Как ты оказалась здесь? — произнес я наконец не очень уверенным тоном.

Вынужденный так вот резко вступить в разговор, я вдруг, сам не знаю почему, почувствовал себя пойманным с поличным.

— Мои гости чувствуют себя прекрасно и благодарят тебя. Они пьют за мое здоровье в Маремме.

— Но… Ванесса?

— Он правильно сказал, он еще не все забыл…

Снова раздался легкий смех, странно прозвучавший в этой комнате с глубоким эхом — словно кто-то рассмеялся в театре за погасшей рампой. Ванесса положила руку мне на лоб и посмотрела на меня пристально и серьезно.

— …Какой же ты все-таки еще ребенок, — добавила она с почти нежной интонацией. — Тебе здесь нравится? — Она медленно обвела взглядом темную комнату. — …Марино говорит, что тебя от Адмиралтейства просто оторвать невозможно. Это верно?

Я глядел на нее все еще с удивлением, а она тем временем осваивалась понемногу, водворялась, похожая на абсолютно устойчивое, спокойное пламя свечи в тихой комнате. В пыльном хаосе палаты карт ровный, очень бледный цвет ее рук и груди вызывал ассоциации с каким-то необычайно ценным материалом, столь же лучезарным, как белое женское платье во мраке ночного сада.

— Я действительно практически не покидаю его. И мне действительно здесь нравится.

— Тут, конечно, не так весело, как в саду Сельваджи. Хотя место и правда не без очарования.

Теперь, привыкнув к темноте, ее взгляд вдруг стал пристальным. Она подняла фонарь вверх: из тени выступила затейливая мешанина карт. На ее лице застыло напряженное, как у ребенка, любопытство.

— Ты приходишь сюда смотреть на карты?

— Это допрос?

— Это характеризует тебя с самой лучшей стороны. По-моему, ничто так не украшает комнату, как карты.

Луч фонаря остановился на одной старинной карте, украшенной соцветиями странных витых букв. В интонации Ванессы вдруг послышался прямой вызов.

— А у меня в Маремме, в моей комнате, такая же. Ты увидишь ее.

— Интересно, что привело тебя в Маремму?

— Сирт сейчас в Орсенне очень в моде. И у нас здесь владение — полуразрушенный дворец. Ну а мне было скучно. Вот и пришла мне в голову фантазия навести тут порядок. Похоже, ты единственный, кто не в курсе. А кстати, тут встречаются приятные люди. Например, твой друг Фабрицио…

Лицо Ванессы незаметно напряглось, как у человека, прислушивающегося к звуку упавшего в колодец камня.

— …Капитан Марино.

Последнее имя оживило мои недавние переживания, потревожило дремавшую во мне мутную водицу.

— Капитан Марино — это не совсем то, что я мог бы назвать приятным человеком.

— Ты не прав, Альдо. Он тебя очень ценит, уверяю тебя.

— Весьма тронут тем, что он поручил тебе передать эти заверения.

Ванесса не обратила на мои слова никакого внимания.

— Он без устали хвалит твое рвение. Только ему кажется, что ты запальчив, склонен пофантазировать… — Она настойчиво смотрела мне в глаза. — …Я напомнила ему, что ты еще слишком молод, что не нужно сетовать на горячность молодых людей, что ты остепенишься.