Олег Рой - След ангела

Гроб положили на убранную лиловым бархатом каталку, выкатили на паперть, по металлическим рельсикам спустили вниз.

Все толпились на паперти, не зная, как быть дальше. Но вот в толпе вильнула какая-то тетка-погребальщица, стала всех выстраивать. Четверо мужчин — при каталке, за ними парами несли венки, остальных сбили в длинную колонну. Санек стоял в стороне, не зная, куда бы приткнуться. Тетка подошла к нему и вручила большой Лилин портрет — цветное фото под стеклом, сделанное, наверное, прошлым летом. Лила была в белой маечке-безрукавке (девчонки называют их «тишками», от английского «ти-шорт»). Смотрела немного исподлобья со счастливой улыбкой на губах. И казалось, вот-вот поднимет руку, чтобы поправить сбившуюся прическу.

Санек взял портрет двумя руками. Крепко прижал к груди. И вот, на тебе — та же тетка взяла да и поставила его самым первым, во главе похоронной процессии. Оказывается, так уж полагается.

— Да я дороги не знаю, — пытался отказаться Санек.

Невысокий лысый мужчина в дубленке, державший ручку каталки с гробом, вполголоса подсказал:

— Прямо по аллее, потом за краном поворот направо, дальше я скажу. Не торопитесь только. Здесь скат, трудно управляться.

Санек медленно пошел вперед по пустой аллее.

Из-за металлических оградок, с присыпанных снегом памятников в глаза ему сами собой кидались имена, фамилии, даты. С фотографий, с рисунков на могильных камнях смотрели покойники — не на него, а на новую здешнюю поселенку, пока еще такую для него живую. Будто вежливо представлялись ей: мол, мы твои новые соседи. Санек не слышал движения сзади, он шел словно вдвоем с Лилой. Провожал ее, как и много-много раз при жизни. Вдруг сзади послышался приглушенный голос:

— Молодой человек, молодой человек!

Санек остановился, оглянулся:

— Я же вам сказал: не торопитесь. Мы за вами не поспеваем!

И дальше Саня пошел мелкими-мелкими шажками, ловя ухом скрип колес и тяжелые шаги двигавшихся за ним мужчин.

Могила Лилы располагалась в нижней части кладбища, круто спускавшегося в низину. Здесь все захоронения были похожи на ступени одной гигантской ведущей вниз лестницы — только для чего-то каждая ступень была окружена высокой железной решеткой — то черной, то серебристой. Яма с высокими рыжими отвалами видна была издалека. Возле нее уже дожидались три могильщика.

Вокруг было тесно. Ребята узкой змейкой протянулись далеко вверх по проходу. На белесых ремнях, похожих на парашютные стропы, гроб опустили в могилу. Могильщики заработали споро, яма заполнялась прямо на глазах. Когда они уже почти достигли уровня земли, опустили лопаты, отошли в сторону.

Теперь подходили по очереди все прощавшиеся. Бросали по кому желтоватой холодной земли. Санек стоял в стороне с портретом. Комок он не бросил. Да ему и не хотелось. Странное дело — помогать зарывать в землю человека, который был тебе дорог. Который таким же дорогим тебе и останется…

Наконец могильщики сделали аккуратный холмик, обхлопали его лопатами, засыпали вокруг цветами, безжалостно откручивая у них по полстебля — чтобы кладбищенские побирушки не растащили снова на букеты.

В головах могильщик воткнул в землю жестяную табличку на колышке с надписью масляной краской. Протянул руку к Саньку:

— Давай портрет!

Забрал и расположил его в окружении цветов и венков. Санек глянул — у него захолонуло сердце. Какая Лила была на портрете живая и счастливая!..

Сделав свое дело, могильщики смотали ремни, оббили лопаты от земли. Сдвинулись куда-то в сторону. Все стояли, никто не уходил.

С горечью думал Санек о том, что для многих из бывших его одноклассников похороны Лилы — это всего лишь экскурсия. Экскурсия в неизвестную пока область жизни. Как одеваться, куда становиться, что на лице изображать — всему этому они учились прямо сейчас.

Наконец распорядительница стала их отгонять:

— Идите, идите к автобусам! Дайте родным проститься!

Все дружно и, казалось, с облегчением повалили вверх по дорожкам и дальше, к выходу с кладбища.

Санек было задержался — но кто он такой, чтобы остаться здесь вместе с родными? Все ушли вперед уже шагов на двадцать, когда он решился пойти прочь. Возле соседней ограды увидел обломок свежей еловой лапы, втоптанной в снег — отвалился от венка.

Не задумываясь, поднял и сунул в карман. Ну и что же, что не разрешают брать ничего с кладбища! Мало ли что не разрешают! Он дома поставит его в воду в память о Лиле.