Джойс Оутс - Блондинка. том I

Ну, допустим, если бы режиссер вдруг сказал: о’кей, давай пройдем эту сцену еще раз, — ты бы согласилась? Ну, конечно, да! И повторяла бы ее еще и еще, сколько понадобится, чтобы добиться совершенства.

Когда нет такого режиссера, ты вынуждена быть сама себе режиссером. Нет сценария, который бы тебя направлял? Ты должна сочинить собственный сценарий.

Вот таким образом. Все очень просто и ясно. Главное — это понимать истинное значение сцены, в которой ты не участвуешь, нет. Которую ты проживаешь. Истинный смысл жизни, которая привела тебя в эту сцену, словно в густые заросли. И ты блуждаешь по ним в поисках выхода.

Во время всех этих поисков чисто внешнего отображения , говорил Константин Станиславский, актер ни в коем случае не должен утрачивать своей индивидуальности.

— Я никогда не была и не буду шлюхой, как эта Роза! Просто я… слишком уважаю мужчин. Да я без ума от мужчин! Я люблю мужчин. Мне нравится, как они говорят, смотрят… как от них пахнет. Мужчина в белой рубашке с длинными рукавами — строгой такой рубашке — и запонками в манжетах. Это просто сводит меня с ума! Я никогда не смеялась над мужчинами. И уж тем более не стала бы смеяться над ветераном, каким был муж Розы! «Умственно неполноценный» человек?.. Но это самая подлая, самая жестокая вещь, какую только… Да, это правда. Я немного обеспокоена тем, что может подумать зритель. Здесь эта «Мэрилин Монро» — просто шлюха. Мало того, только что сыграла няньку-психопатку. Роза не только изменяет мужу, она смеется ему в лицо! Тайно замышляет убить его! Ничего себе!..

Надуманные сцены, импровизации. Скоро они станут для нее навязчивой идеей. Вскоре она не сможет припомнить, была ли когда-нибудь от них свободна.

— Это же вполне объяснимо. Просто ты хочешь правильно понять.

Заслуживаешь ли жить? Ты?.. Глупая больная плаксивая корова. Шлюха. У В. она совета не спрашивала. Не хотелось показывать возлюбленному свою слабость. Но постоянно задавалась одним и тем же вопросом: может, все дело в Нелл? Нелл и Глэдис. Ибо Глэдис и была Нелл. Норма Джин зашла так далеко, что позаимствовала у Глэдис движения рук, не догадываясь, что тем самым Глэдис взяла над ней верх, вселилась в нее, как может вселиться демон в тело человека. (Возможно, вы верите во все эти предрассудки, но Норма Джин не верила.) Тем утром, по приезде в Норуолк, она попала в зараженную атмосферу. Говорят, что воздух в больницах насыщен невидимыми бактериями. Они там так и кишат. Так почему Норуолк должен составлять исключение? Там наверняка даже хуже. Исход почти всегда летальный.

Норма Джин читала «Толкование сновидений» Зигмунда Фрейда. Страницы книги были испещрены пометками, буквы расплывались — в тех местах, где на бумагу попали капли перекиси для волос. Она читала о том, что все определяется еще в раннем детстве. А как же быть тогда с настоящими микробами? Бактериями, вирусами, раком? Сердечными приступами? Ведь они вполне реальны.

Может, поселившись в Лейквуде, Глэдис наконец простит ее?..

Вечеринка в Бель-Эр. Открытая веранда, внизу пронзительно кричат павлины. Так темно (прием проходит при свечах), что лиц почти не видно, они озаряются лишь мерцающими язычками пламени. Вот свет выхватил из тьмы одно. Лицо Роберта Митчема. Оно похоже на резиновую маску. Сонные глаза с тяжелыми веками, лукаво улыбающийся рот с опущенными уголками. Тягучий сладострастный голос, будто оба вы находитесь в постели и он оказался парнем что надо и того гляди кончит. И еще он высок и строен, не какой-нибудь там коротышка. Норма Джин замирает, как в трансе, видя лицо этого идола киноэкрана так близко. Совсем рядом, она ощущает даже пропитанное алкогольными парами дыхание, щекочущее ей ушко. И испытывает нечто вроде благодарности к В., который на минуту оставил ее.

Сам Роберт Митчем! Так и пожирает ее глазами! В Голливуде Митчем имеет совершенно чудовищную репутацию, за такие проделки другого актера давным-давно бы выгнали. Как удалось ему избежать внимания со стороны КРАДа, никому неизвестно. Вот какая состоялась между ними беседа, прерываемая маниакальными вскриками павлинов. Впоследствии Норма Джин не раз «проигрывала» ее в уме, точно пластинку.

МИТЧЕМ: О, кого я вижу, Норма Джин! Ну, будет тебе стесняться, милая. Мы познакомились еще до того, как ты стала «Мэрилин».

НОРМА ДЖИН: Что?

МИТЧЕМ: Задолго до «Мэрилин». Еще в Долине.

НОРМА ДЖИН: Вы Роберт М-Митчем?

МИТЧЕМ: Можешь называть меня просто Боб, дорогая.