Грэм Грин - Брайтонский леденец

— За здоровье новобрачной — произнес он с шутливостью, которая тотчас же испарилась, как будто он хотел вызвать судью на ответную шутку, но встретил отпор — его морщинистое лицо моментально настроилось на серьезный лад. Он почтительно сказал: — За ваше счастье, дорогая моя.

Роз не ответила. Она рассматривала свое лицо в зеркале с надписью «Крепкое пиво — высший сорт». В этой странной оправе, на фоне пивных кружек лицо ее выглядело необычно. Казалось, на него легла огромная тяжесть ответственности.

— О чем задумались? — спросил ее Дэллоу. Малыш поднес к губам стакан с пивом и снова отпил — тошнота подступила у него к горлу… Что здесь другим так нравится? Он угрюмо наблюдал, как Роз время от времени бросала безмолвные взгляды на своих спутников, и опять почувствовал, что между ними существует какая-то тесная связь. Он-то знал ее мысли — те же мысли лихорадочно проносились и в его голове. С торжествующей злобой Малыш заговорил:

— Могу сказать, о чем она размышляет. Она думает: не очень-то это похоже на свадьбу. Она думает: я себе это совсем не так представляла. Верно ведь?

Она кивнул, держа рюмку с портвейном так, как будто до этого ей никогда не приходилось пить.

— «Тело мое одарит тебя всеми своими земными дарами», [29] «Тело мое одарит тебя всеми своими земными дарами» . — Неточно цитируется молитвенник (раздел, посвященный венчанию молодых). — начал он декламировать. — А теперь, — продолжал он, повернувшись к Друитту, — я подарю ей золотую монету.

— Время закрывать, джентльмены, — сказал бармен, споласкивая грязные стаканы в цинковой лохани и вытирая их липкой салфеткой.

— Мы в святилище, понятно, со священником…

— Допивайте, джентльмены.

Друитт смущенно сказал:

— В глазах закона все свадьбы одинаковы. — Он ободряюще кивнул девушке, смотревшей на него пытливыми, юными глазами. — Вы теперь замужем по всем правилам. Можете мне поверить.

— Замужем? — вмешался Малыш. — Вы называете это быть замужем? — Он задержал во рту слюну, смешанную с пивом.

— Ну, хватит, — сказал Дэллоу, — не приставай к девочке. Ни к чему заходить слишком далеко.

— Давайте, джентльмены, допивайте ваше пиво.

— Замужем? — повторил Малыш. — Спросите-ка ее. — Двое мужчин торопливо и смущенно осушили свои стаканы.

— Ну, мне надо двигаться, — сказал Друитт.

Малыш презрительно посмотрел на них — они ведь ни в чем не разбираются. У него снова пробудилось едва ощутимое чувство общности с Роз — она ведь тоже знала, что этот вечер ровно ничего не значит, что не было никакого бракосочетания. Он сказал с грубоватой нежностью:

— Пойдем. Надо трогаться, — и поднял было руку, чтобы взять ее под локоть, но увидел себя с ней рядом в зеркале «Крепкое пиво — высший сорт», и рука его опустилась. Новобрачные… зеркало подмигивало ему.

— Куда? — спросила Роз.

Куда? Он не подумал об этом — новобрачную всегда куда-то везут: медовый месяц, уик-энд на море, сувенир с Маргейт, [30] Маргейт — город, порт и популярный курорт на юге Англии. который стоял у его матери на камине… от одного моря к другому, от одного мола к другому — вот и все.

— Ну, пока, — сказал Дэллоу; на минуту он помедлил в дверях, встретив взгляд Малыша, увидел в нем мольбу о помощи, но, ничего не поняв, бодро помахал рукой и удрал вслед за Друиттом, оставив их одних.

Казалось, они впервые остались наедине, хоть тут и был бармен, вытиравший стаканы; они не были по-настоящему наедине ни в кладовой у Сноу, ни над обрывом в Писхейвене — вот так наедине, как теперь.

— Пойдем, пожалуй, — предложила Роз.

Стоя на панели они услышали, как за их спиной захлопнули и заперли двери «Короны» — со скрежетом задвинули засов. Им показалось, что за ними захлопнулись двери рая неведения. В этом мире им ничего не оставалось, как приобретать опыт.

— Мы пойдем к Билли? — спросила девушка.

Была минута внезапной тишины, вдруг наступающей в середине самого делового дня: ни одного трамвайного звонка, ни одного гудка паровоза на вокзале; стая птиц стремительно взлетела над Олд-Стейн и заметалась в небе, как будто на земле только что свершилось преступление. Малыш с тоской вспомнил комнату Билли — там он мог на ощупь отыскать в мыльнице деньги, все там было привычное, ничего незнакомого, все разделяло с ним его горькое целомудрие.

— Нет, — проговорил он. И когда возобновился полуденный шум, лязг и грохот, опять повторил: — Нет.

— Куда же?

Он улыбнулся с бессильной злобой. Куда же еще приводят шикарных блондинок, как не в «Космополитен»? Их привозят на субботу и воскресенье в спальном вагоне или мчат через меловые холмы в алом спортивном автомобиле. Благоухая дорогими духами, закутанные в меха, вплывают они в ресторан, как свежевыкрашенный катер, им дают покрасоваться за ночные утехи. Он окинул Роз долгим взглядом — нищета ее была для него словно покаяние.