Грэм Грин - Брайтонский леденец

— Добрый вечер, Роз, — сказала она, открыв дверь кухни и загородив ее собой.

Роз поставила поднос и обернулась со страхом, упрямством и враждебностью дикого зверька, не понимающего, что ему хотят добра.

— Опять вы тут? — сказала она. — Мне некогда. Не могу я болтать с вами.

— Но управляющая мне разрешила, милочка.

— Здесь нам нельзя разговаривать.

— А где мы можем поговорить?

— В моей комнате, если только вы пропустите меня.

Роз прошла вперед и поднялась по лестнице за рестораном на маленькую, покрытую линолеумом, площадку.

— Вам хорошо здесь, правда? — спросила Айда. — Я когда-то жила в общежитии, еще до того, как встретила Тома… Том это мой муж, — терпеливо, ласково и настойчиво объясняла она спине Роз. — Но там было похуже, чем здесь. А тут даже цветы на площадке! — радостно воскликнула она, заметив увядший букет на сосновом столе; она потрогала лепестки.

Дверь хлопнула. Роз закрыла ее перед Айдой, и когда та тихонько постучала, в ответ послышался упрямый шепот.

— Уходите. Не желаю я разговаривать с вами.

— У меня к вам серьезный разговор. Очень серьезный.

Пиво, выпитое Айдой, слегка подступило ей к горлу; она подняла руку ко рту и, машинально сказав: «Простите», — рыгнула в сторону закрытой двери.

— Я ничем не могу вам помочь. Я ничего не знаю.

— Впустите меня, милочка, и я вам все объясню. Не могу же я кричать отсюда, с площадки.

— Какое вам до меня дело?

— Я не хочу, чтобы пострадала невинная.

— Как будто вы знаете, кто невинный! — упрекнул ее тихий голосок.

— Откройте дверь, милочка. — Айда начала, правда понемногу, терять терпение; оно было почти такое же беспредельное, как и ее добрые намерения. Она взялась за ручку и толкнула дверь; она знала, что официанткам не разрешается запирать дверь на ключ; но на ручку был повешен стул. — Таким путем вы от меня не избавитесь, — сказала она с раздражением. Всей своей тяжестью она навалилась на дверь, стул затрещал и немного отклонился, образовалась щель.

— Я все равно заставлю вас слушать, — сказала Айда. Когда спасаешь жизнь человеку, не надо раздумывать; существует правило: оглушить утопающего, которого тащишь из воды. Айда просунула в щель руку, отцепила стул и прошла в отворившуюся дверь. Три железные кровати, комод, два стула, пара дешевых зеркал; она сразу заметила все это, а также Роз, прижавшуюся как можно дальше от нее к стене и с ужасом глядевшую на дверь своими невинными и простодушными глазами, которые словно сопротивлялись, отказываясь что-либо воспринимать.

— Не будьте же дурочкой, — сказала Айда. — Я вам друг. Я только хочу спасти вас от этого мальчишки. Вы ведь от него без ума? Не правда ли? Но разве вы не понимаете, что он — нехороший?

Она села на кровать, мягко, но безжалостно настаивая на своем.

— Вы совсем ничего не знаете, — прошептала Роз.

— У меня есть доказательства.

— Я не про это говорю, — ответила девочка.

— Он вас ни в грош не ставит, — сказала Айда. — Послушайте. Я ведь понимаю ваши чувства. Даю вам слово, я тоже в свое время не раз влюблялась в мальчишек. Конечно, это естественно. Это все равно что дышать. Но все-таки вы не должны терять голову. Этого никто не стоит, а уж о нем и говорить нечего. Он нехороший человек. Я не пуританка, не думайте. Я тоже не один раз в жизни увлекалась. Это же естественно. Ну, словом, — она покровительственно протянула к девочке свою массивную лапу, — я-то уж понимаю, что значит власть Венеры. Но я всегда стояла за правду. Вы еще такая молодая. У вас еще будет куча мальчиков, пока доживете до старости. Вы еще повеселитесь… Если только не позволите им помыкать собой. Это всем необходимо. Все равно что дышать. Не подумайте, что я против любви. Уж конечно, нет. Я, Айда Арнольд. Надо мной стали бы смеяться, если бы я сказала такое. — Пиво снова подступило ей к горлу, и она поднесла руку ко рту. — Простите, милочка. Вот видите, мы прекрасно можем договориться, когда мы заодно. У меня никогда не было своих детей, и я к вам привязалась. Вы милая девочка. — И вдруг она гаркнула: — Отойдите от стенки и ведите себя разумно. Он вас не любит.

— Мне все равно, — упрямо пробормотал детский голосок.

— Что значит — вам все равно?

— Я люблю его.

— Вы погубите себя. Будь я вашей матерью, я задала бы вам хорошую трепку. Что сказали бы ваши отец и мать, если бы они знали?

— Им все равно.

— А как вы думаете, чем это кончится?

— Не знаю.

— Вы еще молоды. В этом все и дело. Вы романтичны. Я тоже была такая. Когда вы вырастете, это с вас соскочит. Вам не хватает только немного жизненного опыта.