Джойс Оутс - Блондинка. Том II

Теперь ему уже сорок восемь. А девушке, будь она жива, было бы уже за пятьдесят. Красавица Магда, пожилая женщина! Она просуществовала с ним двадцать лет, а он ни разу так и не видел ее.

Он написал пьесу, и эта пьеса стала его жизнью.

Исчезла! Она сняла все деньги, хранившиеся у нее на счетах в трех лос-анджелесских банках. Заперла дом, который снимала, и оставила записки всего лишь нескольким людям. В которых объясняла, что убежала из Голливуда, навсегда, и, пожалуйста, не скучайте! И не ищите ее. Нового адреса она не оставила никому, даже своему обезумевшему от горя агенту — просто потому, что у нее пока еще не было этого адреса. И телефонного номера тоже не оставила, потому что и номера тоже не было. Книги и бумаги, а также кое-что из одежды она поспешно распихала по коробкам и отправила посылкой по адресу: До востребованияi. Норме Джин Бейкер, Главпочтамт, г. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.

Бабушка Делла говорила, что, если мне так ненавистна моя жизнь, я должна сама принимать решение. Но не жизнь мне была ненавистна, нет.

Сон под названием «возвращение обратно». Ночью накануне того дня, когда Драматург и Блондинка Актриса познакомились в Нью-Йорке (а произошло это в начале зимы 1955-го), Драматургу приснился унизительный сон, преследующий его вот уже на протяжении многих лет.

Эти сны он видел с ранней юности, но не рассказывал о них никому и никогда. Сны, о которых он, проснувшись, стремился немедленно забыть.

В искусстве, считал Драматург, сны полны глубочайшего значения. Они способны перевернуть жизнь, они зачастую просто невыносимо прекрасны. В жизни сны имеют не больше значения, чем замутненный вид городка Рэвей, штат Нью-Джерси, промелькнувший в залитом дождем окне автобуса «Грейхаунд», [27] «Грейхаунд (оф Америка)» — национальная автобусная компания, обслуживающая пассажирские междугородные перевозки в США, на эмблеме изображена бегущая борзая. выпускающего вонючий выхлоп черного газа где-нибудь на повороте на магистраль номер 1.

Вообще-то Драматург родился именно в этом городке, Рэвей на северо-востоке штата Нью-Джерси, в семье рабочего. Родился он в декабре 1908 года. Родители его были немецкими евреями, эмигрировавшими из Берлина в Америку в конце 1890-х. Они надеялись ассимилироваться в этой стране, сменили свои опостылевшие имена на новые, американизированные, желали обрубить свои искривленные корни. То были евреи, которым надоело быть евреями. Даже несмотря на то что они принадлежали к той категории евреев, которые осознавали, что являются постоянным объектом насмешек и презрения со стороны «неевреев». Многих из которых они знали и считали «ниже» себя.

В Америке отец Драматурга устроится на работу: сначала в авторемонтную мастерскую в восточной части Нью-Йорка, затем — в мясную лавку в Хобокене, потом — торговцем обувью в городке Рэвей, и, наконец, ему неслыханно подфартит. Он приобретет лицензию, дающую право торговать стиральными машинами и сушилками марки «Келвинейтор» в магазине на Мейн-стрит, в том же Рэвее; в 1925-м он уже полностью откупит этот магазин у бывших владельцев, чем обеспечит себе солидный и постоянно растущий доход вплоть до 1931-го, когда все рухнуло. Как раз к этому времени Драматург оканчивает последний курс в университете Ратджерса, в Нью-Брансуике. Банкротство! Несчастье и нищета! Семье Драматурга пришлось распрощаться со своим домом в викторианском стиле и с остроконечной крышей, что стоял на тихой тенистой улице, и переехать на самый верхний этаж здания, в котором продавались стиральные машины и сушилки, которые, кстати, теперь, в разгар депрессии, никто не желал покупать.

Отец Драматурга начнет страдать от высокого артериального давления, колита, сердечных приступов и «нервов» и прострадает так всю свою долгую и несчастную оставшуюся жизнь (протянуть ему удастся до 1961-го). Мать Драматурга наймется работать официанткой в кафетерии, потом получит должность врача-диетолога в местной средней школе — и все это вплоть до года чудес, или 1949-го, когда ее сын, начинающий драматург, вдруг продаст свою первую пьесу на Бродвее, где она будет пользоваться бешеным успехом, а затем получит свою первую Пулицеровскую премию и увезет родителей из городка под названием Рэвей. Навсегда. Сказка со счастливым концом.

Сон под названием «возвращение обратно», преследовавший Драматурга, был обставлен декорациями тех лет. Он открывал глаза и с неприятным удивлением замечал, что находится на кухне, в тесной маленькой квартирке, на самом верхнем этаже магазина, что на Мейн-стрит. Неким непостижимым образом кухня и магазин сливались в единое целое. Стиральные машины стояли в кухне. Время сместилось. Драматург не был мальчиком, способным прочувствовать горе и позор семьи, не был он и выпускником университета Ратджерса с мечтами стать вторым Юджином О'Нилом. Но и сорокавосьмилетним писателем, с юностью, оставшейся за плечами, с неотвязным страхом перевалить пятидесятилетний рубеж, он тоже не был.