— О! Я люблю тебя!
— Дорогая, я так люблю тебя!
И, царапая коньками лед, Блондинка Актриса привстала на цыпочки и поцеловала Драматурга. По-настоящему. Крепко. В губы.
Той же ночью, в квартире на 11-й Восточной улице, уже после любви, Блондинка Актриса лежала в постели обнаженная, и вся дрожала от избытка чувств, и на щеках ее блестели слезы. Потом она взяла руки Драматурга в свои, поднесла к губам и стала покрывать их поцелуями.
— Твои прекрасные руки, — шептала она. — Твои чудесные, прекрасные руки!
Он был тронут. До самой глубины души.
Поженились они в июне, вскоре после того, как он развелся с женой, а Блондинка Актриса отметила свое тридцатилетие.
Где лежит точка пересечения личной патологии и ненасытного аппетита потребительской капиталистической культуры? Разве в силах мы отгадать эту тайну? Это ведь сродни непристойности.
Так однажды напишет опечаленный Драматург. Но не в ближайшие десять лет.
Мне нравится Шери! Шери такая храбрая.
Шери никогда не пьет, чтобы подавить чувство страха. Никогда не глотает таблеток. И если что-то начинает, твердо знает, чем все закончится. И где закончится.
Шери возвращается в то место, откуда пришла. Я закрываю глаза и вижу песчаный берег, мелкий ручеек с грязной водой и одинокое и тонкое веретенообразное дерево с обнаженными, перекрученными, похожими на веревки корнями. Семья жила в стареньком трейлере, на свалке, среди гор ржавых консервных банок и сорняков. Шери возилась с младшими братишками и сестренками. Шери была их «маленькой мамочкой». Пела им песенки, играла в разные игры. В пятнадцать ей пришлось бросить школу, чтобы помогать по дому. Возможно, у нее был дружок, какой-нибудь парнишка постарше, лет за двадцать. И он разбил ей сердце, но не гордость. Не сломил ее неукротимого духа.
Шери шьет игрушки для младших братишек и сестренок, штопает одежду. Ее костюмчики могут разбить сердце кому угодно — заплатка на заплатке. Даже черные чулки сплошь в штопке! Шери вовсе не платиновая блондинка, волосы у нее пепельно-серые, оттенка мыльной воды. Когда-то у нее был здоровый цвет лица — много времени проводила на воздухе. Теперь же лицо покрывает болезненная бледность. Бледное, как луна. Может, у нее анемия? Ковбой по имени Бо бросает на нее лишь один взгляд и сразу понимает — она его Ангел! Его Ангел! А может, у нее всегда была анемия и у младших братишек и сестренок — тоже?.. Нехватка витаминов. Один из братьев — ребенок с задержанным развитием.
Одна из сестренок родилась с волчьей пастью, а денег, чтоб исправить этот дефект в раннем детстве, не было.
Еще девочкой Шери часто слушала радио. Пела вместе с радио. В основном — песни в стиле кантри и вестернов. Иногда плакала при этом — собственное пение разрывало ей сердце. Я видела ее поднимающей с земли младенца в промокшем насквозь подгузнике. Вот она тащит его в трейлер, переодеть. Мать много смотрела телевизор, пока он у них работал. Мать была грузной женщиной за сорок, с дряблой нездоровой кожей и апоплексически красным лицом пьянчужки. Отец Шери куда-то смылся. Никто не знал, где он. Шери вышла на трассу и добралась автостопом до Мемфиса. Там находилась радиостанция, которую она часто слушала, и она надеялась встретиться с одним из дискжокеев. И проделала ради этого путешествие в двести миль.
Сначала ехала на автобусе — ей удалось скопить немного деньжат, затем подсела в кабину к водителю-дальнобойщику. А ты хорошенькая девушка, сказал он ей. Самая хорошенькая из всех, кого он подвозил. Шери притворилась глухой и немой, умственно отсталой. И крепко-крепко прижимала к животу Библию.
Он поглядывал на нее так странно, что она испугалась и начала петь псалмы. Это его отрезвило.
Сейчас Шери, должно быть, уже тридцать, и она поет в какой-то аризонской таверне. Поет без аккомпанемента песню под названием «Древняя черная магия». И слушают ее пьяные ковбои, завсегдатаи этой таверны. Все может быть!
И еще ее все время преследует тот мальчик-ковбой. Он просто без ума от Шери. Она его Ангел\ Он неуклюж и неопытен, как молодой бычок. Она боится его, но потом полюбит и выйдет за него замуж.
И родит от него детей, и будет петь им и играть в разные игры. И шить для них маленькие игрушки и одежду.
Я так скучаю по тебе, Папочка! Ты так далеко от меня.
Дорогая, вылетаю на следующей неделе с одной только целью — повидаться с тобой. Мне кажется, тебе должно там понравиться. Такие горы…
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу