Зэди Смит - Белые зубы

— Ладно… пододвинь стул к окну. Только не устраивай из этого шоу, хорошо?

Изо рта Миллата свешивалась сигарета «Лэмберт и Батлер».

— Огоньку не найдется?

Директор принялся копаться в кармане рубашки, где коробка немецкого табака и зажигалка были завалены бумажными носовыми платками и шариковыми ручками.

— На, возьми. — Миллат закурил и выпустил дым в лицо директору. Тот закашлялся, как старушка. — Ладно, Миллат. Начинай. Я на тебя надеюсь, ведь ты честно расскажешь, как было дело.

Миллат рассказал:

— Я стоял возле отделения естественных наук и занимался духовным совершенствованием.

Директор подался вперед и постучал по губам церковным шпилем.

— Ты задаешь мне лишнюю работу, Миллат. Если это как-то связано с религией, тебе же лучше, но ты должен мне обо всем рассказать.

— Я разговаривал со своим другом Хифаном, — пояснил Миллат.

Директор покачал головой:

— Миллат, я не понимаю.

— Он мой духовный наставник. И я просил у него совета.

— Духовный наставник? Хифан? Он из нашей школы? Это касается религии, Миллат? Я должен знать, касается это религии или нет.

— Да не касается это никакой религии, — рявкнула Айри. — Давайте закончим поскорее. У меня через десять минут оркестр.

— Айри, сейчас говорит Миллат. И мы его слушаем. Вот увидишь, когда будет твоя очередь, Миллат проявит к тебе больше уважения, чем ты сейчас проявила к нему. Надо уметь друг друга слушать, понятно? Хорошо, Миллат, продолжай. Что за духовный наставник?

— Мусульманин. Он укреплял меня в моей вере. Он глава криклвудского отделения Крепкого Единства Воинов Исламского Народа.

Директор нахмурился.

— КЕВИН?

— Они знают, что у них проблема с акронимом, — объяснила Айри.

— Итак, — нетерпеливо продолжил директор, — этот парень из КЕВИНа… это он доставал траву?

— Нет, — ответил Миллат, туша сигарету о подоконник. — Трава была моя. Он говорил со мной, а я курил.

— Слушайте, — не выдержала Айри через несколько минут такого разговора, — все очень просто. Это была трава Миллата. Я ее курила чисто машинально, а потом дала Джошуа подержать косяк, пока завяжу шнурки. Он не имеет к этому никакого отношения. Понятно? Теперь мы можем идти?

— Неправда.

Айри повернулась к Джошуа:

— Что ?

— Она пытается меня прикрыть. Там была и моя марихуана. Это я доставал марихуану. А потом полиция меня сцапала.

— Ну ты даешь, Чалфен! Вот придурок!

Может быть. Но за последние два дня Джошуа стал пользоваться большим уважением, его чаше стали дружески похлопывать по плечу, и он важничал больше, чем когда-либо в жизни. Его принимали за приятеля Миллата, и Джош грелся в тени его славы, а что касается Айри, за эти два дня он позволил «смутному интересу» превратиться в настоящую влюбленность. Более того. Он влюбился в них обоих. В них было что-то притягательное. Чего не было ни у гнома Элджина, ни у волшебника Молоха. Ему нравилось быть с ними связанным, какой бы незначительной ни была эта связь. Эти двое вырвали его из разряда зубрил, случайно вытащили из тьмы, и он оказался в центре внимания. Теперь он так просто не сдастся.

— Джошуа, это правда?

— Да-а… ну, это началось как-то само собой, и только теперь я понимаю, что влип. Я не хочу распространять наркотики, естественно, не хочу, но меня принуждают…

— Брось ты!

— Айри, не мешай Джошуа. Дай ему сказать. Он имеет право высказаться.

Миллат сунул руку в карман рубашки директора и вытащил оттуда коробку табака. Высыпал содержимое на кофейный столик.

— А ну-ка, Чалф е й-еврей, отмерь восьмушку.

Джошуа посмотрел на резко пахнущую коричневую горку.

— Европейскую восьмушку или английскую?

— Сделай так, как просит Миллат, — раздраженно попросил директор и подался вперед, поближе к столику, — и все станет ясно.

Дрожащими пальцами Джошуа сгреб немного табака на ладонь и поднял ее. Директор сунул руку Джошуа под нос Миллату, чтобы тот вынес вердикт.

— Тут даже на пять фунтов нет, — презрительно бросил Миллат. — Фиговый из тебя продавец.

— Понятно, Джошуа, — сказал директор и высыпал табак обратно в коробку. — Думаю, теперь все ясно. Даже я понял, что там не будет восьмушки. Но меня очень беспокоит, что ты соврал. Придется выбрать время и поговорить об этом.

— Хорошо, сэр.

— И кстати, недавно я говорил с вашими родителями, и мы пришли к выводу, что наша политика должна не столько пользоваться карательными мерами, сколько вести к плодотворному сотрудничеству, а потому они предложили двухмесячный курс.