Артур Саканян - Театр одного зрителя

Он мгновенно помрачнел, и она поспешила успокоить его:

— Вот дурачок, обиделся. Забыл, что секс меня не волнует? Я шучу и признательна, что ты ведёшь со мной честную игру… Расскажи об отце, раз уж всё делается ради его мечты.

Он сразу воспрянул духом и, после обычных дифирамбов, добавил:

— Правда, он немного со странностями. Представляешь, в детстве подарил мне на день рождения картонный торт. Вместо пирожных, которые я так любил, принёс торт из картона, а внутри ещё спрятал какой-то сюрприз. Я так разревелся от обиды, что мне уже было не до сюрприза, а он схватил торт и ушёл. Потом вернулся и принёс мне гору пирожных. Я спрашивал его: где торт, что за сюрприз?.. Так и не сказал, а от пирожных меня с тех пор тошнит.

— Наверно ему было очень обидно, что ты отказался от подарка. Мне в детстве тоже подарили торт из картона, но свой торт я любила. Ни у кого такого не было, и все дети завидовали мне. Отец почему-то хотел его выкинуть, когда вернулся из командировки, но я спрятала торт на верхней полке в кладовке. Представляешь, до сих пор там лежит, и я иногда…

— А за что твой отец попал в тюрьму? — перебил он её рассказ.

Она поморщилась, что он отвлёк её от приятных воспоминаний, и процедила сквозь зубы:

— Видишь ли, наличие таких же гениталий, как у тебя, позволило одному болтуну прямо на улице высказать свои пошлые намерения в отношении моей мамы. Отец случайно услышал это, и ударом ноги размозжил первоисточник блуда. Вместо «спасибо» за то, что он очистил лексику болтуна, отца посадили в тюрьму за членовредительство. Этот инцидент так сильно подействовал на маму, что в дальнейшем, как видишь, отразился и на моём неприятии мужчин в половом аспекте.

Она всё ещё пыталась сохранить серьёзный вид, но не выдержала и улыбнулась при мысли, что так ловко обыграла причину своей фригидности.

-20-

Для неё свадебное путешествие началось довольно весело. Развлекалась на всю катушку, якобы в поисках нужного мужчины. Он же успел наговорить со своим дружком по телефону на баснословную сумму.

Ещё пару дней он мрачно грыз ногти, потому что на другом конце провода никто не отвечал. Наконец, кто-то поднял трубку и сообщил, что его дружка убили. Больше всего на него подействовало то обстоятельство, что убийство произошло в подворотне ресторана, где была свадьба.

После этого звонка он полностью ушёл в себя, и она пообещала ускорить процесс оплодотворения.

-21-

Вскоре они возвратились к себе в город, и мрачное настроение супруга сразу улетучилось, как только он нашёл для себя нового дружка.

Её вполне устраивало то, что он не ночевал дома. Только по утрам он забегал сменить сорочку и перекусить перед работой. Актёр из него вышел никудышный, и отец перевёл его на административную работу. Она же своим насупленным видом быстро разогнала всех званых и незваных гостей, а маму уговорила-таки уехать в другой город к сестре.

Теперь она могла всё свободное время посвящать чтению и занятиям актёрским мастерством. Благо, нужные книжки стояли на полках в мастерской режиссёра, и ни одна из них не запылилась.

-22-

В тот день режиссёр принёс с собой пакет с фруктами. Его глаза просто светились от радости. Напевая что-то весёлое себе под нос, он, тем не менее, строго распорядился:

— Завтра же сходишь к гинекологу. Беременность проморгали, умники.

Она покорно кивнула головой, сложив руки на припухлом животе. Внезапно она почувствовала, будто что-то шевельнулось внутри. Это было так неожиданно, что сердце замерло.

Режиссёр тихо ворковал, опорожняя пакет, а она ощутила, что с ней будет истерика, если прямо сейчас не «разродится». По иронии судьбы, на режиссёре был тот же самый серый костюм в клеточку.

— Моему внуку эти фрукты полезны, — напевая, шептал режиссёр, и будто дразнил её унизительным положением биологической матери.

— Зря вы всё это, — тихо выдохнула она.

Режиссёр услышал и застыл вопросительным знаком, а она тусклым голосом сообщила, что ей очень противно жить с его сыном — гомосексуалистом. Развод, аборт — это её окончательное решение, и никаких претензий она не имеет.

Режиссёр побледнел и выронил гранат на пол. Спустя мгновение, кровь прилила к его лицу. Она же впилась в него глазами, боясь пропустить малейший нюанс, как режиссёр, уже пунцовый от стыда, стал выдавливать из себя ненавистную правду.

Оказывается, он знал о наклонностях сына и надеялся, что с гомосексуализмом будет покончено, как только сын женится. Видно, чему быть — того не миновать, и с этим проклятьем ему надо смириться. Теперь только внук для него утешение, и об аборте речь может идти только через его труп. Режиссёр прижал руку к сердцу и, кряхтя, опустился в кресло.