Иосиф Гольман - Вера, Надежда, Виктория

– Спасибо, конечно, – поблагодарил дядька, но видно было, что поверил не до конца. Тем ценнее его готовность к жертвам. Это не Ефим Аркадьевич, который тоже, видать, человек рисковый, но – за вполне определенные суммы.

Хотя зря я гоню на Береславского. Если б не его страсть к деньгам, маме моей пришлось бы туго.

И тут меня осенило: а может, кроме страсти к деньгам, у препода есть еще и немножко страсти к моей маме?

Я стала раздумывать на эту тему, и пазл сложился: совсем недавно, приехав на нашу дачу, я застала Надежду Владимировну, как бы это сказать помягче, слегка возбужденной. И глазки даже посверкивали, чего давно за ней не замечаю.

А по дороге мне показалось, что видела зеленый «Ягуар» Береславского и даже его лысо-хищный очкастый профиль. А «Ягуары» возле нашей непрестижной дачи мелькают нечасто.

Короче, теперь я просто уверена, что профессор обольстил мою несчастную маму. Или она его.

Ну и отлично, она же на сто процентов женщина, а запирает себя в своем рабочем кабинете, как в сексуальном гробу.

Но тогда почему рядом с ней явно влюбленный Ванечка Борщев? И почему Надежда Владимировна смотрит на него – Ванечка действительно классный мужик – с большим одобрением? Номера у них разные, но тоже постоянно сидят друг у друга в гостях.

Да и Ефим Аркадьевич приехал с женой, вполне, кстати, достойной дамой.

Черт, пазл распался.

Ну его на фиг.

Пусть мамочка делает что хочет: с Борщевым, с Береславским, с обоими вместе, прости меня господи, лишь бы ей было хорошо.

Потом областные заговорщики уехали, а мы еще на денек остались. Мама с Береславским и двумя ноутбуками осмысливали ситуацию в холле, остальные тратили время в соответствии со своими пристрастиями.

Мы, например, с Игорьком сразу навострили лыжи. В прямом смысле слова.

Бориска тоже захотел с нами. Я внутренне была против, но отказать не смогла. Хотя и брать с собой – немногим лучше.

Игорек катался мастерски. Он и был мастером спорта по беговым лыжам.

Я мастером спорта не была, но мамочка поставила меня и на лыжи, и на коньки, по-моему, в первую же зиму моей жизни.

А Бориска ездил, как… В общем, если поросенка поставить на лыжи, он будет ездить как Бориска.

Он падал, спускаясь с любой горки, а гаденыш Игорек, прокладывавший маршрут, выбирал самые крутые в окрестности. Это было неспортивно, и наконец жалость к побежденному пересилила. Я в очередной раз помогла Бориске подняться со снега и собрать его раскиданные шмотки, после чего развернула лыжи к дому.

Игумнов же решил продолжить прогулку. В одиночестве.

Неожиданно.

Ну да черт с ним! Еще за мной побегает.

И мы с моим верным Савченко, в его нелепом старинном синем костюме, неспешным шагом затрусили к дому.

Я обернулась – Игорек от нас стремительно удалялся. Вся его ладная фигура работала синхронно с лыжами, и казалось, что его тащит какой-то невидимый мотор. Костюмчик на нем тоже, как говорится, сидел.

Ну и ладно.

Я пропустила Бориску вперед, чтоб не доставлять ему лишних страданий, и мы поплелись в пансионат.

После невкусного, но сытного обеда я немного поспала, а потом пошла с Бориской играть в настольный хоккей. Мой рыжий друг неожиданно повел себя крайне неспортивно, обыграв меня шесть раз подряд. Я была в ярости. Вот Игумнов этого бы не допустил, уступил бы даме.

А еще Борька ни разу не попытался меня обнять или, как говорят наши продвинутые девочки, полапать. Только глядит на меня своими маленькими печальными глазками, и никаких действий. Может, он замаскированный сексуальный монстр и я теряю свое нереальное женское счастье?

Уже смешно.

А потом мы уехали в город. Нельзя же съездить в Псков и не побывать в нем.

Сначала полазили у памятника героям Ледового побоища. Памятник – огромный, женщина-экскурсовод, которую нанял Ефим на свободное седьмое место в автобусе, пыталась даже что-то рассказать нам про далекую историю. Однако ветер в открытом поле был такой, что мы – кто раньше, кто позже – предпочли вернуться в мультивэн.

Лично я – раньше.

Город мне не понравился, хотя наш профессор, его жена и моя мамочка были в полном восторге. Они долго бродили по продуваемому всеми ветрами местному кремлю в сопровождении экскурсоводши, которая также оказалась фанатичкой. Не отставали от любителей истории и обмороженных носов Ванечка Борщев, что естественно, и, как ни странно, мой главный воздыхатель Борис Савченко.

Я удивилась, но в некотором смысле ситуация стала более простой. Мы с Игумновым пошли в киношку, причем он избавился от надоедливого соперника, а я – от угрызений совести. И в темном зале позволила его настырным рукам немножко больше, чем раньше.