Иосиф Гольман - Вера, Надежда, Виктория

– Да что же вы все «женщина», «женщина»! – укорила его Вера Ивановна. – Хоть бы имя для начала спросили.

Синегорову очень не нравилось происходящее. Начиная с реакции Сухова на его звонок. Впервые за последние тридцать лет Михаила Ивановича прямо и недвусмысленно послали на три буквы. Причем его же собственный подчиненный. Причем подчиненный, лично отвечающий за подобные казусы.

Губернатор был почти растерян.

А здесь еще эта безумная старуха.

– И как же вас зовут? – наконец спросил он.

– Меня зовут Вера Ивановна Семенова. Я – доктор. И я принесла заявку на участие в тендере. Доверенность от фирмы имеется. Причем уже десять минут, как документы не хотят принять. Впрочем, не страшно: у нас еще есть время.

– Вы сумасшедшая, – наконец сказал он. – Вызовите ей психиатрическую помощь, – приказал Михаил Иванович звонившей ему даме. Та схватилась изучать телефонный справочник.

– Это вы сумасшедший, – устало ответила Вера Ивановна: в восемьдесят с лишним лет люди так быстро устают… – Хотите все у всех украсть. Разве это не сумасшествие?

– Что вы себе позволяете? – рыкнул Синегоров. – Я – губернатор! А вы кто такая?

– Я же сказала – доктор, – повторила Семенова. – Врач. Помогаю всем, кому могу. Вам – не смогу. Вас самого необходимо ампутировать – от тела общества.

– Вызовите же, наконец, милицию! – взвизгнул Михаил Иванович. – Почему я, губернатор, должен все это выслушивать?

– Да какой вы губернатор? – презрительно отмахнулась Вера Ивановна. – Вы обычный вор. Да еще и с замашками убийцы. Так что милицию действительно стоит позвать. Тем более весь город наблюдает за представлением.

– Ой да, забыли предупредить, – извинилась Хафиза. – Мы даем вас крупным планом. Так что пуговичку застегните, пожалуйста, – показала она на незастегнутый ворот его рубашки.

– Твари! Сволочи! – Губернатора прорвало. Он наконец понял размеры постигшей его катастрофы.

И тут за дверью затопало множество ног.

Потом дверь распахнулась, и в комнату зашли сразу несколько человек. Защелкали два или три фотоаппарата, засверкали вспышки. Особо старался первый, неважно одетый худощавый человек. Губернатор его знал. Кто же в городе не знал скандалиста Ивахина? Но большинство вошедших были без фотоаппаратов. Например, Павел Скоробогатов. Или его пожилая мама, бывший главврач горбольницы. Или Виктор Петрович Шевелев. И еще несколько крайне неприятных Михаилу Ивановичу горожан.

– Твари, сволочи! – опять, как молитву негодяя, повторил Синегоров. – Ненавижу!

Потом развернулся и выбежал в раскрытую дверь.

Синегоров сошел с трапа, щурясь от яркого солнца.

«А у нас в России – еще зима», – подумал бывший губернатор. И сам себя, тоже мысленно, поправил: «У них в России». В ближайшее время ему домой лучше не соваться. И на сколько это ближайшее время растянется, одному богу ведомо.

Все случилось как нельзя хуже.

Тендер ему не простил никто. Партнеры-подельники сразу ощерились, потребовав компенсации упущенных денег. Причем таким партнерам отказывать – себе дороже. Пришлось пожертвовать большей частью немалых накоплений.

На этом беды Михаила Ивановича не кончились.

И дело не в том, что большинство бывших друзей-прихлебателей сразу бросились в кусты. Черт бы с ними: их цена на каждом лбу была написана. К тому же – крупными цифрами, так что сумма выходила небольшая. Хуже обстояло с тем, что Система , выплевывая свои бывшие винтики, вместо того чтобы обеспечить заслуженный покой, так и норовила отправить их на утилизацию. Это было несправедливо – разве они не верой и правдой служили ныне карающей руке?

Кроме того, это было опасно: начавшееся расследование, инициированное московскими немаленькими ментами, не только не замяли, но и подлили в пламя керосинчику, дав «указивку» Генпрокуратуре. Похоже, синегоровское дело решили сделать показательным: тут же появились сходные истории с закупками медоборудования в других регионах – а как и где могло быть иначе? И строгие дяди (с некоторыми из них он совсем недавно пил водочку в хороших компаниях), еще более обесцветив свои лица, стали поговаривать о жестких наказаниях для тех, кто – надо же! – решил нажиться на здоровье граждан своей страны.

Эка завернули. Вчера родились, что ли? Или не с тех же ладоней кормились?

Но – таковы правила игры. На проигравших вешают все.

Синегоров козлом отпущения быть не захотел. И не дожидаясь, пока закроют границу, выехал сначала в Прибалтику, где давно был прикуплен домишко и имелась мультивиза, потом – в Лимассол, на Кипр. Там, на пропитанном щедрым солнцем острове – еще с давних, офшорных времен, – хранилась нехилая губернаторская заначка. Долларовая. О ней не знал никто: ни партнеры, ни жена, ни дети. Миллионов двенадцать в переводе на евро. Что бы ни случилось, бедной его старость не будет.