Элисон Лури - Иностранные связи

— В самом деле? — повторяет Винни, на этот раз совсем иным тоном.

— Только никому ни слова. — Эдвин подливает и себе и Винни еще «Блан де Блан» и смотрит на нее в упор. — Я бы и тебе не стал ничего говорить, но я хочу, чтобы ты поняла, как важно хранить тайну.

— Разумеется, — отвечает Винни, слегка раздосадованная.

— Видишь ли, еще до этого… с ней это случалось пару раз. Ты не подумай плохого, но Розмари, когда остается на время без работы, у нее бывают… как бы это сказать… странности.

— Да?

— Это ведь не шутка — все время быть настоящей леди. Или джентльменом, если уж на то пошло. И лучшие из нас — а Розмари, я уверен, в своем роде одна из лучших — выдерживают это с трудом.

— Пожалуй, — соглашается Винни. — Нелегко тебе, наверное, пришлось, — продолжает она, видя, что Эдвин умолк.

— Вначале. А потом… Есть, между прочим, один доктор — большой умница, он и раньше лечил Розмари. Он очень помог. К счастью, из самого худшего она почти ничего не помнит.

— Правда?

— Да. Так бывает иногда, если много пьешь. Скажем, она совсем не помнит, как Фред приходил к ней домой.

— Ну и слава богу.

— Еще бы. Врач сказал, очень повезло. Только, прошу, никому ни слова. Я серьезно. Обещай мне.

— Обещаю, конечно, — говорит Винни.

При всей ее любви к Англии, она никогда не понимала отношения британцев к психотерапии как к чему-то постыдному. Сумасбродами здесь восхищаются, даже теми из них, кого в Америке назвали бы «чокнутыми». О чудаке, который наряжается в костюм индейского вождя и устраивает советы племени или держит в роскоши пятьдесят сиамских кошек, пишут в газетах восторженные статьи. А из обычного невроза делают тайну. Если ты лечишься у психолога, это нужно от всех скрывать, а потом как можно скорее забыть.

Будь Розмари американской актрисой, думает Винни, она давно ходила бы к психоаналитику, при каждом удобном случае как ни в чем не бывало об этом рассказывала, а возможно, и интервью давала бы о том, как лечится от пьянства. А о ее раздвоении личности — если это и вправду раздвоение, а не одно притворство — говорили бы в телепередачах и писали в журнале «Пипл».

— И Фреду ни слова не говори. Пусть думает, что это был всего лишь маскарад. Кстати, нет ли от него вестей?

— Он прислал письмо — точнее, записку. Они с женой, как он выразился, решили воссоединиться.

— Правда? — Эдвин поднимается, начинает убирать со стола. — И это, по-твоему, хорошо?

— Кто знает… Фред, похоже, рад, — вздыхает Винни, которая к браку относится с подозрением: как она замечала, брак медленно, но верно превращает любовников и друзей в родственников, а то и в недругов.

— А я рад, что ему не удалось связаться с Пози. — Эдвин возвращается из кухни в нижнем этаже с блюдами фруктов и миндального печенья. — Пози, конечно, держалась бы молодцом, но секреты она не всегда умеет хранить… Угощайся, пожалуйста. Абрикосы просто чудесные… У меня и раньше были подозрения насчет миссис Харрис, — продолжает он. — Уж слишком все было хорошо, даже не верилось.

— Мне тоже казалось, что Розмари слегка приукрашивает, — соглашается Винни. — Или… ты что же, считаешь… никакой миссис Харрис вообще не было?

— Скорее всего. Хоть и трудно поверить, что Розмари сама делала всю грязную работу по дому. Должно быть, как и прежде, нанимала временную прислугу, только чаще, чтобы Фред перестал жаловаться на беспорядок.

— Но Фред видел миссис Харрис собственными глазами!

— Видишь ли, в чем дело… Розмари всегда жаловалась, что ее считают одноплановой актрисой, в то время как сама она уверена, что может играть, к примеру, женщин из народа.

— Да, но… Фред сказал, что она мыла пол в прихожей. Не верится…

— А ты вспомни, какая она добросовестная, как каждый раз вживается в роль. Даже о себе порой забывает. Допустим, когда снимают «Замок Таллихо», она становится необычайно любезной — ни дать ни взять настоящая дама-хозяйка. Могу представить, что она мыла полы, чтобы вжиться в образ.

— М-да. — Винни догадывается, что Эдвин выискивает оправдания для странного, а то и не совсем нормального поведения подруги. — И все же вначале была какая-нибудь миссис Харрис, даже если звали ее по-другому. Я лично два раза, если не больше, говорила с ней по телефону. Чтобы так изобразить, нужно быть очень талантливой актрисой.

— А Розмари и в самом деле очень талантлива, — уверяет Эдвин, осторожно снимая кожицу со спелого персика викторианским ножом ДЛЯ фруктов, С рукояткой из слоновой кости. — Может сыграть кого угодно. Слышала бы ты, как она изображает твоего друга-ковбоя, Чака… как его там? Кстати, как у него дела? — Эдвин, по своему обыкновению, легко меняет тему. — Все еще разыскивает предков в Уилтшире?