Роман Сенчин - Московские тени

Но этого не происходит и еще через десять минут. Кажется, она никогда не уснет.

– Давай начнем, – предлагает Елена притворно приподнятым тоном.

– Угу, очень приятно пить под такой концерт! – Маркин нервно кривит лицо.

– Тогда подождем…

Совсем уж некстати телефонный звонок. Это все тот же Борис. Теперь, судя по голосу, пьяный в хлам.

– Спустил всё. Всё! – объявляет. – Что вчера снял, и сверху полтос. Ловко обработали бедного россиянина!

– Погоди. – Маркин переносит телефон в прихожую. – Тут ребенок никак не уснет…

– А-а, ребенок. Ха-ха! – пьяно захохотал Борис и без перерыва опять переключился на нытье: – Прикинь, какая трагедия. Почти двести штук. И заметить не успел!.. На эти башли дня три можно было заливаться плотно, а тут… Что теперь, а?

– Не знаю.

– Не знаешь? Ты давно ничего не знаешь… А я тут в «Бинго» грёбаном. Сейчас устрою им акт революционной агрессии!

– Устрой, – равнодушно отвечает Маркин. – Примут, а у тебя ни регистрации…

Борис перебивает:

– А мне по хрену регистрация! Выпью текилы сейчас и стану героем!

– Езжай лучше в общагу, там выпьешь, – начинает отговаривать Маркин. – Это лучше. Мы тоже тут собираемся…

– Да? – Борис вроде бы слегка протрезвел. – Слушай, давай и я подвалю. Вместе накатим!

Вот чего не надо, так это гостей! Особенно Бориса в таком состоянии.

– Поздно уже, Борь, – мямлит Маркин. – День тяжелый получился, завтра на работу… Мы выпьем – и спать. В другой раз как-нибудь…

– Э-эх, все обижают бедного россиянина, – вздыхает Борис горестно. – Ладно, охраняй свою убогую мещанскую норку. Мне же, великому, катят ослепительные куражи! – И он кладет трубку.

Фу-ф, наконец-то!..

Без двадцати десять дочка затихла. Теперь можно немного расслабиться. На столе остатки картофельного пюре, селедка, кабачковая икра, соленое сало. Выпивка.

– Саша с нами не посидит? – спрашивает Маркин, открывая бутылки.

– Говорит, что не хочет. Играет на гитаре, завтра ему в музыкалке что-то сдавать.

– У. – Маркин поднимает рюмку. – Ну, за все хорошее.

Елена смотрит на мужа с легкой улыбкой; наверное, вид у него не очень-то, – улыбка точно жалеет Маркина. Но теперь его не раздражает эта жалость, наоборот, становится приятно, словно его заметили и спешат помочь.

– За все хорошее! – ласково отвечает жена.

Чокаются, Маркин скорей выпивает водку. И сразу чувствует в груди приятное жжение; оно постепенно растекается по телу. После второй рюмки слегка ударяет в голову.

Маркин с удовольствием ест селедку. Кусочек за кусочком.

– Не слишком соленая? – Елена выбирает кусочек себе.

– Отличная! Само то.

Еще рюмка. От Маркина словно бы начинают отваливаться тяжелые корки; он распрямляется, веселеет, ему хочется поговорить.

– Надо выбраться куда-нибудь. В театре не были тыщу лет. Интересно, Мирзоев поставил что новое…

– Кажется, нет пока, – отзывается Елена. – Вот скоро фестиваль в Доме кино должен открыться. Название – «Новое русское кино».

– Ха-ха! – коротко смеется Маркин. – Неплохо. – Наполняет пивом стакан жене, водкой рюмку себе.

– Во ВГИКе обещали пригласительные подбросить. Сходим?

– Можно, конечно!

Чокнулись, выпили. Маркин закурил и принялся рассуждать:

– Такое сейчас время как раз, особенно для кино – только снимай. Будущие поколения завидовать нам будут и удивляться страшно: почему это ничего от нашего времени не осталось. Одна муть полусказочная какая-то…

– Бывают такие периоды, – вздыхает Елена, – от которых почти ничего не осталось.

– Мда, – соглашается Маркин, берется за почти пустую читушку, – дескать, когда такое кругом, музы молчат…

Плавно приближаются к неизменной теме их вечерних бесед за бутылочкой.

– Когда, думаешь, закончится в стране безобразие? – спрашивает жена. – Ведь не бесконечно же…

Вот, теперь можно разговаривать хоть всю ночь.

– Хе, – Маркин усмехается. – Ягодки, Лена, поверь, еще впереди..

Она грустно отпивает из стакана.

– И по объявлениям, – вспоминает, – никто не звонит. Надо новые пройти наклеить.

Недели две назад Елена с Маркиным расклеили по округе объявления об обучении немецкому языку «взрослых и малышей». Елена его знает отлично, года четыре прожила в Германии. Странно, почему не звонят – как раз недалеко от их дома есть немецкий колледж, кому-нибудь из учеников же требуется репетитор… Но вот никто не заинтересовался.

– Да кому сейчас это надо, – отмахивается Маркин. – Людям, бывает, и на стол поставить нечего, а тут – немецкий язык. Хе-хе…