Филип Рот - Немезида

Ребятам из коттеджа сказали, что Дональда отвезли в больницу с желудочным гриппом и что он там пробудет до выздоровления. Между тем спинномозговая пункция подтвердила, что у Дональда Каплоу полио, мистер Бломбак известил его родителей в Хэзлтоне, и они тут же выехали в Страудсберг. Бакки провел день на берегу: руководил вожатыми, занимался в воде с младшими, учил прыгать с трамплина старших, которые были без ума от этих прыжков и готовы были нырять целый день. Потом, когда его рабочий день закончился и ребята разошлись по коттеджам сбросить грязную одежду и одеться к ужину в чистое, он снял очки и полчаса сосредоточенно прыгал с вышки, совершив все свои трудные прыжки. Но, когда кончил, вылез из воды и надел очки, случившееся по — прежнему не уходило из его сознания: быстрота, с какой все произошло, и мысль, что это произошло по его вине. И мысль, что источником полио на спортплощадке в Ньюарке тоже был он. Вдруг у него в ушах раздался громкий крик. Это был крик женщины с первого этажа дома Майклзов, охваченной ужасом из-за того, что ее дети могут заразиться полио и умереть. Но он не просто его услыхал. Он сам был этим криком.

В тот вечер они опять поплыли на каноэ на остров. Марсия еще не знала о болезни Дональда Каплоу. Мистер Бломбак намеревался известить о ней лагерь на следующее утро за завтраком, когда из Страудсберга приедет доктор Хантли, лагерный врач, — он посещал Индиан-Хилл регулярно, и ему, как и медсестрам, редко приходилось иметь дело с чем-то более серьезным, нежели лишай, конъюнктивит или аллергия на сумах. В худшем случае — перелом руки или ноги. Хотя мистер Бломбак предполагал, что некоторые родители сразу же заберут детей из лагеря, он рассчитывал, что, сведя с помощью доктора Хантли к минимуму страх и не допустив паники, он сможет в целом сохранить нормальный лагерный режим до конца сезона. Он поделился этими мыслями с Бакки, вернувшись из больницы, и вновь наказал ему ничего никому не сообщать и предоставить это дело ему, директору. Состояние Дональда ухудшилось. У него начались мучительные боли в мышцах и суставах, и ему, вероятно, необходимо было искусственное дыхание в "железном легком". Приехали его родители, но к тому времени Дональда уже поместили в изолятор, и из-за риска заражения их к нему не пустили. Врачи сказали мистеру Бломбаку, что у Дональда гриппозные симптомы очень быстро перешли в самую опасную форму болезни.

Все это Бакки поведал Марсии, как только они приплыли на остров.

От его слов она пришла в ужас. Она сидела на одеяле и, услышав, закрыла лицо руками. Бакки ходил взад-вперед по прогалине, не в силах сразу сказать ей все до конца. Ей было слишком тяжело узнать новость о Дональде, чтобы тут же говорить ей еще и о себе.

— Мне надо посоветоваться с папой, — было первое, что она сказала. — Я позвоню ему сейчас.

— Не лучше ли дождаться, пока мистер Бломбак сообщит лагерю?

— Он уже должен был всем сообщить. Нельзя медлить, когда такое случается.

— Ты думаешь, надо распускать лагерь?

— Об этом-то я и хочу спросить папу… Это просто ужасно. А как остальные в твоем коттедже?

— Как будто нормально пока что.

— А ты? — спросила она.

— Со мной все в порядке, — ответил он. — Ты знаешь, несколько дней назад мы два раза занимались с Дональдом на озере. Я помогал ему отрабатывать прыжки. Он был абсолютно здоров.

— Когда это было?

— С неделю назад. После ужина. Я позволял ему нырять, хотя было уже холодно. Это, наверно, была моя ошибка. Грубая ошибка.

— Да нет же, Бакки, ты тут ни при чем. Просто мне страшно. За тебя. За моих сестер. За всех детей в лагере. И за себя страшно. Один случай в летнем лагере, где множество детей живут бок о бок, — это не один случай. Это спичка, брошенная в сухую траву. Один случай здесь в сто раз опасней, чем в городе.

Она по-прежнему сидела, а он снова стал расхаживать. Он боялся к ней приближаться, боялся ее заразить — если он уже ее не заразил. Если он всех не заразил уже! Младших ребят на озере! Подчиненных ему вожатых! Близняшек, которых он каждый вечер целовал у столовой! Когда, весь во власти переживаний, он снял очки, чтобы потереть зачесавшиеся глаза, березы, окружавшие их с Марсией, показались ему под луной силуэтами бесчисленных калек. Остров любви внезапно наполнился призраками жертв полиомиелита.

— Нам надо плыть обратно, — сказала Марсия. — Я позвоню отцу.

— Я обещал мистеру Бломбаку никому не говорить.

— Мне все равно. Я в любом случае отвечаю за сестер. Я должна сказать ему, что случилось, и спросить, как нам быть. Я боюсь, Бакки. Я очень боюсь. Раньше все время было такое чувство, что в этих лесах полиомиелит детей не заметит, что он их тут не найдет. Мне казалось, что если они просто живут в лагере и никуда не отлучаются, то все должно быть хорошо. Как он сумел выследить их здесь?