Алан Лайтман - Друг Бенито

Комната Беннета находилась на втором этаже в конце длинного коридора. Кладовая была в другом конце коридора. По счастью, под окном Беннета росло пекановое дерево, ветви которого стелились по крыше. Вечерами своих тайных экскурсий с Джоном он выжидал полчаса после того, как погаснет свет внизу, где спали родители и братья, вылезал через окно на крышу и спускался по дереву, поражаясь и пугаясь собственной храбрости. Джон ждал его в конце дорожки, в темноте, и они шли на улицу и садились в автобус на Поплар-стрит. Приходилось идти пешком до угла Поплар и Гудлет, поскольку автобусы по вечерам из восточной части Мемфиса не ходили. Ездить на автобусе всегда было странновато. Они двое были единственными в автобусе белыми, если не считать водителя, а черные все равно сидели на задних сиденьях, хотя раздельные места для белых и черных были уже несколько лет как отменены законом.

В городе ребята слушали Джерри Ли Льюиса, поющего «Большие огненные шары» в клубе «Парадиз», Томми Берка и «Штормовой ветер» в «Ревущих шестидесятых», Руфус Томас орал «Собака и тигр». Это был Мемфис. Иногда они слышали Букера Т. и М. Г. Букера Т., у которого была группа из четырех инструментов, а сам он играл на клавишных и был больше похож на ученого, чем на музыканта. Иногда бывали ритмы и блюзы, но по большей части — рок-н-ролл.

Иногда они вылезали из автобуса возле виадука Поплар-юнион около кафе под названием «Горький лимон» и слушали «Гильотиин». «Гильотиин» часто пели старые песни «Битлз» и «Стоунз», но звучали эти мотивы по-мемфисски. И были у них свои мелодии тоже, например, «Я не верю». У них была двенадцатиструнная гитара, бас и ударные.

Когда ребята ходили в «Горький лимон», сесть обычно было негде, и потому приходилось стоять, прижимаясь к стеклянным витринам. Это был крохотный зал, ненамного больше спальни Беннета, всего шесть или семь столов, и музыка гремела так близко и громко, что видно было, как дрожит кока-кола у тебя в стакане. Но это был хороший рок-н-ролл. Джон вертел головой, выискивая такое положение, чтобы видеть музыкантов. Найдя его, он закрывал глаза и слушал. Беннет поступал так же. Со временем он понял насчет лиц.

Летом в Мемфисе воздух так тяжел и горяч, что Беннет, выходя на пять минут на улицу, чувствовал себя так, будто его под одеждой поливает дождем. Многие люди вообще отказывались выходить из кондиционированных домов на солнце. В самые влажные дни Беннет с Джоном ездили на велосипедах к озеру Мак-Келлар. Оно соединялось с Миссисипи к западу от Мемфиса. В те дни большие химические компании еще не начали сбрасывать отходы в озеро в массовом порядке, оно было чистым, и двое друзей раздевались до трусов и плыли к островку посередине озера. Эй, Друг Бенито, давай наперегонки, говорил Джон и прыгал в озеро, размахивая руками и выставляя белую впалую грудь. Беннет обычно доплывал до острова первым, он был намного сильнее Джона. Но каждый раз, когда ребята приезжали к озеру, Джон снова его вызывал: давай, Друг Бенито, поплыли наперегонки. Беннету это в нем нравилось.

Они брали с собой сандвичи в пластиковых пакетах, привязывая их к поясу. После завтрака они лежали в тени под деревом. Лежа в тени клена в густом летнем воздухе, они говорили мало. Какова окружность земли? спрашивал Беннет. Двадцать четыре тысячи миль. Каково расстояние до ближайшей звезды? спрашивал Джон. Двадцать четыре миллиона миль. Какова самая низкая возможная температура? Двести семьдесят три градуса ниже нуля, по Цельсию. Мир был полон четкости и логики, и они грелись в своем всеведении.

Они клялись друг другу, что весь остаток жизни, сколько бы они ни прожили, будут друзьями, что будут каждое лето возвращаться на этот остров, лежать под кленом и глядеть на белые кряжи и на воду, ощущая жар близкого Мемфиса.

А часто они ничего не говорили. Просто лежали в тени клена, чувствуя покой и безопасность. Иногда слышались далекие голоса людей в проплывающих лодках, но и они вскоре стихали и глохли в густом летнем воздухе. На озере было тихо, как в вате, и часы неслышно шли мимо, будто времени не существует.

Примерно десять лет после того, как они окончили школу и уехали из Мемфиса, Беннет писал Джону дважды в год. Джон отвечал редко. Наконец Беннет перестал писать. Иногда он узнавал что-нибудь о своем друге от его матери. Джон учился в колледже в Северной Каролине, потом жил в Лос-Анджелесе, в Чикаго, в Пало-Альто. Он стал инженером-электриком, основал собственную компанию и преуспевал. Джон всю жизнь прожил в мире естественных наук. И Беннет тоже — какое-то время.