Филип Рот - Грудь

— Дэвид, дорогой, скажи, что ты хочешь? Хочешь, я возьму тебя в рот?

— Да! Да!

Как она могла? Как могла? Почему? А я? Я говорю доктору Клингеру:

— Это слишком. Это ужасно. Мне надо это прекратить. Я постоянно хочу, чтобы она это делала, постоянно! Я не хочу, чтобы она мне читала — я даже не слушаю. Я даже разговаривать с ней не хочу. Я хочу только, чтобы она меня сжимала, сосала, лизала. Мне всегда мало. Это невыносимо — когда она останавливается. Я ору, я кричу: «Продолжай, продолжай». Я едва не плачу, когда она уходит, потому что я хочу еще. Но ей это может надоесть. Надо с этим кончать. В конце концов ей это надоест. И тогда у меня ничего не будет. Тогда у меня будет только няня по утрам — и все. Ко мне будет приходить отец и рассказывать, кто умер, кто женился. И вы будете приходить ко мне и рассказывать, какой у меня сильный характер, но у меня не будет женщины! Я не познаю любви и секса — никогда! Я представляю себе Клэр, я рисую ее в воображении — как она сосет меня! Я хочу, чтобы она разделась при мне — но я боюсь ее об этом попросить. Я не хочу, чтобы она оставила меня — это ведь так странно, но все равно я представляю себе, как она раздевается, я вижу, как ее юбка спадает на пол, к ее ногам. Я хочу, чтобы она взобралась на меня верхом и поерзала на мне. Ох, доктор, знаете, что мне на самом деле хочется? Я хочу ее трахнуть! Я хочу, чтобы эта здоровенная девка наклонилась над изголовьем моего гамака и засунула мой сосок себе в щель. И чтобы елозила надо мной вверх-вниз — я хочу, чтобы у нее крыша поехала от моего соска! Но я боюсь, что как только я ей об этом скажу, она удерет. Она убежит и больше не появится!

Клэр посещает меня вечерами после ужина и по выходным. Днем она преподает в четвертом классе в школе на Бэнк-стрит в Нью-Йорке. Она выпускница Корнельского университета, ее мать — директор средней школы в Шенектеди, сейчас она в разводе с отцом Клэр, который работает инженером в компании «Вестерн электрик». Старшая сестра Клэр, самая консервативная из двух дочерей Овингтонов, замужем за экономистом из министерства торговли. Они с четырьмя детишками живут в Александрии, штат Вирджиния. У них собственный дом на Саут-Бич в Мартаз Виньярде. Мы с Клэр навещали их однажды по пути в Нантакет, где мы прошлым летом проводили отпуск. Мы спорили о политике — о вьетнамской войне. Наговорившись, играли в бадминтон с детьми на пляже, а потом поехали есть вареных омаров в Эджартаун. Вечером пошли в кино — лица обветрены, на пальцах жир от соуса. Все было великолепно. Мы отлично провели время, правда, наши хозяева оказались страшными занудами. Я точно знаю, что они были занудами, потому что они об этом сами говорили. И все же мы здорово повеселились. Клэр — зеленоглазая блондинка, худая и длинноногая, с полной грудью.

— Представляешь, как они обвиснут в пятьдесят лет, — сказала она мне, — если они в двадцать пять уже такие».

— Не может быть, — возразил я и, спрятавшись за гребешок дюны, расстегнул ей лифчик и смотрел, как он падает; потом я лег на спину, вытянулся, уперся пятками в песок, закрыл глаза, разжал губы и стал ждать, когда она свесит свою грудь мне в рот. Какое потрясающее ощущение — под звук плещущего невдалеке моря. Как будто прикоснулся к земному шару — мягкому земному шару — словно я какой-нибудь Посейдон или Зевс! Ничего удивительного, что греки выдумали антропоморфных богов — только такие боги и могут наслаждаться радостями жизни.

— Давай проведем все следующее лето на океане, — предложил я ей, — так в первый день отпуска говорят все отдыхающие.

— Сначала давай вернемся домой и займемся любовью, — прошептала высокая гологрудая Клэр, становясь на колени возле меня: она вообразила, что я возбудился, как в добрые старые времена.

— Нет, нет, давай просто полежим здесь. Эй, где эта штука? Назад в рот, мисс!

— Я боялась, что ты задохнешься. Ты весь позеленел.

— Это от зависти, — сказал я.

— Да, так я и сказал. Я честно признаюсь, что так и сказал. И если бы это была сказка, мы бы поняли ее мораль: «Берегись призрачных желаний, тебе может улыбнуться удача». Но это правдивая история — если не для тебя, читатель, то уж во всяком случае, для меня. Я всегда хотел многого от жизни, но с куда меньшим упрямством, чем тогда на пляже я хотел, чтобы Клэр ласкала меня своей грудью. Если это и впрямь сказка, почему же столь невинное желание (если это вообще было «желанием»), которое очаровывало и обольщало, не становясь явью, и которое возникало не от жажды обладания, а просто от счастья и опьянения морским воздухом, — почему это желание вообще снизошло на меня, в то время как мечты и надежды куда более необходимые, которые заявляли о себе внятно, настойчиво и тщетно, выражались всего лишь в моей решительности в отношениях с другими, только в моей решительности, только в решительности… Нет, жертва никогда не станет придерживаться теории исполнения желаний, и вам я не советую этого делать, сколь бы успокаивающей, модной или грозной она ни казалась.