Эрвин Штриттматтер - Погонщик волов

Два раза на дню Лопе бегает к Мальтену за каплями. Он заливает свежим рассолом соленые огурцы и выбирает из бочки осклизлые. В повидло тоже приходится подливать воды, чтобы оно не засохло, а с маргарина соскребать пожелтевший слой.

— Ах, сколько убытка, сколько убытка, ох, ох, а господь не сжалится… он хочет разорить меня, чтобы я…

Лопе надо бежать к столяру Таннигу заказать для лавочницы Крампе белый гроб и рассчитаться за работу, пока у нее не кончились все деньги. Она, Крампе, то есть еще девица, белый гроб ей положен по чину. Потом она посылает Лопе за Мальтеном. Может, сыщется у него еще какое-нибудь снадобье, если она даст ему за это целый ящик сигар с полопавшейся оберткой. Но Мальтен отказывается прийти.

— Она жрет по-прежнему?

Он заставляет Лопе перечислить все, что лавочница съедает за день.

— Скажи ей, чтобы три дня и три ночи, считая от сегодняшней полуночи, она ничего не брала в рот, ни даже крошки, понял? И тогда я через три дня наведаюсь к ней.

— Мало мне всех мучений, так еще и голодать? Ох… ох… да это же… да ни за что! Двум смертям не бывать…

Лопе убирается в лавке, подметает комнаты.

— Не нажимай ты так… ох, господи, на веник. Не могу же я каждый год покупать новый… А прутья так быстро стираются…

Теперь Лопе не метет, а вроде как поглаживает пол.

— Выдвинь… ох, господи… верхний ящик комода. Там лежит толстая такая расчетная книга. Первые страницы, исписанные, ты вырвешь и сожжешь в печке. Пусть налоговое управление не считает мои доходы, если мне… ох-ох… и в самом деле помирать.

Мальчик вырывает те страницы, на которые она указала, — откуда ему знать, что такое налоговое управление. Лавочница пытается сесть в постели.

— Сожги их поскорей, я хочу поглядеть… о, господи… а книгу, пустые страницы, можешь взять себе. Они ведь придут и получат наследство, а тебе ничего не дадут… Пусть у тебя будет хоть эта книга.

Лопе разглядывает подарок. Как много чистых страниц. Такой большой книги, да еще в твердом переплете, нет даже у ихнего учителя.

— Ты заказал белый гроб? Ты не забыл сказать, чтоб белый?

— Да, только он положил стружки туда, где надо лежать.

— Ты сам это видел?

— У него одни стружки и есть. Вемпель, которого укусила гадюка, тоже лежал на стружках.

— Ступай к нему и скажи, чтобы он подстелил мне сено. Стружки — тьфу, неужели я заслужила такое обращение?

Лопе возвращается, она лежит раскрывшись, ноги — в синих узлах вен — подергиваются.

— Перина… ох-ох… тяжела, что твой мешок, дай мне сюда счет за гроб, а роспись на нем есть?

Лавочница прячет счет под подушку.

— А ты будешь плакать, когда я умру?

— Поглядим.

— Ах, наверно, никто не будет плакать, когда я умру. Страшно, что, когда заколотят гроб, ничего нельзя видеть. Ох-ох! Проследи, чтоб меня хоронили с музыкой. Я в завещании так и написала… Если не будет музыки, я буду к ним являться и не дам им спать. Как мешок с солью, сяду я на их душу.

Лопе кивает, немало гордясь новым поручением.

— А теперь поди, спрысни водой развесной табак, не то он засохнет, искрошится и ничего не будет весить.

Лопе выполняет и эту просьбу.

К исходу следующего дня лавочница умирает. Перина лежит на полу. Одна нога свешивается с постели.

— Есть что поделать? — нерешительно спрашивает Лопе.

Молчание. Жирная муха с жужжанием кружится над ее ртом. Сладковатый запах стоит в комнате, толстые черные куры стучат клювами в оконное стекло, требуют корма…

Лопе зябнет, хотя за дверью, на крыше сарая, пылает желтое солнце. Лопе бежит к обмывальщику.

В день похорон Лопе еще раз наведывается в лавку. Железная штора поднята наполовину. За прилавком орудует тощая женщина с морщинистым желтым лицом. Маленький мужчина с седой бородой ковыряется в бочке с огурцами.

— А музыка будет? — спрашивает Лопе.

— Тебе чего надо? — неприветливо каркает чужая тощая женщина.

— Если не будет музыки, она велела так сказать, она придет и насыплет вам на душу соли.

Женщина смотрит на мужчину.

— Двести пятьдесят четыре… — Он замолкает.

Женщина переводит взгляд на Лопе, — так смотрит курица на непомерно большого дождевого червя.

— Он, по-моему, ненормальный, — шепчет мужчина. — У него… у него в глазах что-то ненормальное. — И уже громким голосом: — На, вот тебе!

Он протягивает Лопе огурец, который только что собирался бросить в ведро к другим испорченным. Лопе берет огурец и, не прощаясь, уходит.

— Вот видишь, — доволен собой мужчина.