Эрвин Штриттматтер - Погонщик волов

— Лопе, ужинать, прямо сразу, — сердито говорит она.

Лопе крепко стискивает пальцами свой огрызок красного карандаша и, не попрощавшись, уходит вместе с Трудой. А конторщик предается мечтам в вечерних сумерках.

Керосиновая лампа на кухне у Кляйнерманов мигает. Ее слабый свет пропитан маслом. От него Лопе кажется позолоченным, как в сказке. Бархатная белизна очищенной картошки покрывается желтыми полосами золы. Отец с утра побывал у парикмахера, теперь он трезвый, и под глазами у него висят лиловые мешки.

— Императрица померла, — говорит он севшим голосом.

— А тебе какое дело? — интересуется мать.

— Она была добрая женщина и добрая мать своему народу.

— Хороша мать, которая не вмешивается, когда отец задает стрекача.

— Они… они ж бы его тогда со свету сжили.

— Кто они?

— Ну, эти… матросы… Нет и нет, исключено, он не мог остаться.

— Отец ради своих детей смерть примет, если он настоящий отец.

— Они ж его убить хотели.

— Ерунда!

— Я один раз ее видел, когда была война. — Это Липе имеет в виду императрицу. — Она подала руку нашему фланговому и спросила, как поживает его семья.

— Ну и что он с этого имел?

— Семьи у него не было, только невеста… а у невесты вроде бы все было в полном порядке.

— А корона на ней была? — справляется Лопе.

— Корона? Ну да, конечно, и камни в ней, драгоценные камни, крупные, как навозные жуки, — лжет Липе.

— Тогда она, наверно, была здорово тяжелая.

— Да, уж свои пять килограммчиков весила. От нее у бедняжки весь лоб пошел складками.

— Не задуривай детям голову.

Ужин продолжается в молчании. Элизабет устала и начинает хныкать. Липе встает из-за стола и обстоятельно раскуривает свою носогрейку с помощью сосновой лучины.

— Уж не от моих ли новых ботинок такая вонища? — спрашивает Матильда. Липе не сводит глаз с большой мухи на стене. Потом оборачивается к Матильде и говорит:

— Завтра выплата натурой.

За выплатой присматривает сам управляющий. А раньше это делал смотритель Бремме. Но с тех пор, как выяснилось, что, пренебрегая присутствием Бремме, на телегу порой кладут все-таки одним мешком больше, чем надо, управляющий решил присматривать лично. Обо всем нужно самому позаботиться, решительно обо всем.

— Эй, Блемска, не вешай с таким походом! А ну, отсыпь назад одну мерку!

Лопе не любит управляющего. Из своего укрытия он много раз наблюдал, как управляющий бранит рабочих. На шляпе управляющий носит серую кисточку. Если он бранится и скандалит, кисточка болтается взад и вперед. Словно лошадиный хвост, когда лошадь отгоняет муху. Кисточка болтается, но не падает, потому что вставлена в серебряную трубочку. А трубочка плотно сидит на шляпе, может даже, она приделана. И еще управляющий всегда носит зеленые костюмы. Зеленые, как картофельная ботва в июне.

— В таком костюме ему легче прятаться в заказнике, — объясняет кучер Блемска.

— Разве ему надо прятаться?

— А как же! Чтобы следить за нами.

Кроме того, управляющий Конрад щеголяет в необыкновенных сапогах. Во всем имении таких больше ни у кого нет. Они двойные. Если грозный Конрад захочет, он может снять голенища, оставить их дома и разгуливать по полям в длинных — до колен — носках.

Полученное в натуроплату зерно отвозят на подводах к булочнику и к мельнику. Мельник тоже печет хлеб. Но у него хлеб кислый и непропеченный. Только кто задолжал булочнику заказывает хлеб у мельника. В день выплаты вечером все рабочие идут рассчитываться по лавкам. У Кляйнерманов этим делом занимается мать. «Тебя там обманут», — говорит она отцу. Но и мать в результате возвращается без денег. В задранном фартуке она приносит стиральный порошок, солодовый кофе, соль, пакетик перца, немного повидла в бумаге, новую тетрадь для Лопе, пакет булавок, два мотка штопки и прочие мелочи, которые поизрасходовались за долгий месяц. Но не всегда ей так везет. Бывает, она вообще ничего не приносит. И даже часть хлеба остается неоплаченной и выгрызает кусок из заработков следующего месяца.

— Вот и опять я не смогла купить у него шерсти, а на вас все так и горит. Это ж надо, какие дыры. — И она садится, поджав губы, и шьет подследники из мешковины. А Липе под свои деревянные башмаки поддевает портянки.

Приличных чулок нет совершенно. А как на грех в ближайшее воскресенье дети должны идти на это дурацкое поминание. Управляющий, а за ним и смотритель всех оповестили: «Будет публичное поминание усопшей императрицы в трактире у Тюделя. Явка всех работников с женами и детьми весьма желательна».