Олег Сочалин - Больше, чем игра

Конечно, потом, как и полагается «приличной» девушке, Жанна долго строила из себя недотрогу. Но, в конце концов, ей это надоело, и она затащила Артёма к себе домой. Оказалось, что днём её родителей никогда не бывает дома. Её отец, пластический хирург, допоздна задерживался в клинике, а мать, известная сочинительница любовных романов, в тёплое время года живёт на даче, на лоне природы вдохновляющей на создание шедевров.

Артём знал, что квартира может очень много рассказать о своих хозяевах, но, попав к Жанне домой, сначала даже не успел толком всё рассмотреть. Собственно, когда Жанна за шкирку вытащила его из кабины лифта, продолжая целовать, ему было всё равно, куда она его приведёт. Артём не помнил, как он попал в комнату Жанны, помнил лишь, что добирались до спальни долго, а значит, квартира не маленькая. В самой комнате, прежде чем упасть на просторную, сделанную в виде сердечка кровать, он успел заметить лишь какого-то странного цвета обои.

Когда молодые люди устали друг от друга, Артём начал потихоньку оглядываться. Обои оказались кожаными, с рельефным узором из крупных цветов и листьев. Огромный плоский телевизор висел на стене и в любое время был готов отвлечь от любых проблем. Хрустальная люстра горделиво поблёскивала на потолке. Массивный шкаф-купе, сделанный из благородной карельской сосны, как горная гряда, величественно возвышался над кроватью. Казалось, за своими плотно закрытыми дверьми он хранит какую-то тайну, хотя в нём наверняка просто висела куча дорогих шмоток.

Увидев, какое впечатление на Артёма произвела её комната, Жанна решила устроить ему экскурсию по всей квартире. Она обрушила на Артёма целый поток фраз, который в своё время обрушивал на неё и её родителей дизайнер, помогающий им обставить квартиру.

Солнечно-оранжевый, молочно-бежевый, кофейно-бежевый, мятно-зелёный, — Артём и не подозревал о существовании таких цветов. Палисандр, кожаные обивки, покрывала из лисьего меха — каждый уголок этой квартиры был пропитан роскошью. «Нежные оттенки цвета топлёного молока в ванной создают ощущение чистоты». Ну конечно же! «Золото придаёт дому дорогой вид, но тут важна мера». Ещё бы! «А это эксклюзивный дизайн». Я так и думал. «От чистого белого устаёшь, важны оттенки». Как не устать? «А это кресло обито бархатом вручную». Неужели есть разница?

Артёму казалось, что он попал на страницы глянцевого журнала, повествующего о дорогих интерьерах. Ему показалось, он даже слышит шелест блестящих страниц, изображающих мир роскоши, богатства, блеска, где люди легко расстаются с деньгами, где людей различают не по тому, как они зарабатывают деньги, а по тому, как они их тратят. Этот мир очень понравился Артёму, он захотел не просто остаться в нём, а стать в нём своим. Он впервые так близко увидел, во что конкретно могут превратиться деньги, если их много. Артёму стало стыдно за своих родителей, всю жизнь проживших в тесной скромно обставленной квартире в «хрущёвке». «Как теперь пригласить Жанну в свою убогую квартиру?» — с грустью подумал он.

Экскурсия закончилась на кожаном диване в гостиной.

— Этот диван прямо как лимузин. Правда?

— В смысле?

— Ну, он такой же просторный и комфортный.

Артём нежно поцеловал Жанну. Лучшего способа заставить её замолчать он не знал.

С тех пор днём Артём чаще бывал у Жанны, чем в институте, потому что она считала, что секс — это своего рода спорт. Смысл этой фразы Артёму был непонятен, но он благословлял журнал, в котором Жанна это прочла. Он был счастлив. Рядом с Жанной он чувствовал себя настоящим мужчиной. Когда они вдвоём шли по улице, во взглядах встречных парней Артём чувствовал зависть, и это было очень приятно. Это значило, что Артём чего-то да стоит.

Жанна, в общем-то, тоже была счастлива. Она получала то, что хотела. Вот только ей была непонятно, зачем Артёму нужен футбол, если у него есть она? Жанна хотела, чтобы её мужчина всецело принадлежал ей. Она решила попросить своего отца убедить Артёма бросить футбол.

В начале прошлого века, когда футбол был чисто любительским, это была игра для настоящих мужчин — как на поле, так и на трибунах, представляющих собой громадные открытые террасы, где можно было только стоять. Ни холод, ни дождь, ни пронизывающий ветер не могли помешать крепким, как сейчас модно говорить, брутальным парням раз в неделю на полтора часа погрузиться в игру и забыть о рутинной повседневной жизни. Они были просто счастливы своими глазами увидеть игру и тысячами шли на трибуны. Для многих из них футбол был второй жизнью, а стадион — вторым домом.