Вера Колочкова - Из жизни Ксюши Белкиной

— Ну что ж, за знакомство! – наливая в Ксюшин фужер вино, предложил Иван Ильич.

— Спасибо, мне не надо… — коротко взглянув на мать, пролепетала Ксюша.

— Что значит – не надо? — нарочито–громко произнес Иван Ильич. – А я говорю — надо! Ты знаешь, кто я такой? Я бывший генерал! И потому уж извини — привык командовать!

— Генерал?! – снова округлила глаза Олька, протягивая ему и свой фужер, — вот это да…

— Бывший, Оленька, бывший… Теперь вот одомашнился – хозяйку себе завел…

— А раньше что, не было хозяйки?

— Оля! – укоризненно дернула ее за рукав Ксюша. – Что ты говоришь…

— Жена моя умерла пять лет назад… Царствие ей небесное – святая была женщина! — помолчав, вдруг совсем грустно заговорил Иван Ильич. — Мы с дочкой вдвоем остались. А недавно она замуж выскочила – да не куда–нибудь, а в Бельгию! Представляете? Вот и жил я совсем один. Что ж делать… А теперь будем с вашей мамой вместе век доживать! Два одиночества — это уже веселее, чем одно, правда? Так за знакомство, девочки? Надеюсь, вы у нас теперь частыми гостями будете!

— Ага! – радостно закивала головой Олька. – У вас здесь так классно! Квартира – блеск! А машина тоже есть?

— Есть… — улыбаясь, чокнулся с ней Иван Ильич.

И дача?!

— И дача…

— Вот это да–а–а… — восторженно протянула Олька, принимаясь за индейку. – Ой, как вкусно! А на дачу нам тоже можно будет приезжать?

— И даже нужно! – рассмеялся Иван Ильич, с удовольствием наблюдая, как она смачно облизывает свои пальцы. – Люблю искренних людей! Я и сам раньше таким был – куда теперь все подевалось, не знаю…

От выпитого вина Ксюша неожиданно осмелела — даже исчез из горла застрявший там поначалу слезный столбик, и решилась таки еще раз взглянуть в эти хитрющие яркие глаза, вобрать в себя еще немного их синевы — пусть будет, останется на память яркое пятнышко в голове… Вдруг стало ей так хорошо от присутствия этого далеко не молодого, а для нее, наверное, уже и старого мужчины, что она снова испугалась, и снова быстро опустила глаза в тарелку с нетронутым куском индейки.

— Иван Ильич, а вы почему вино не пьете? – продолжала свой допрос Олька, наивно хлопая длинными ресницами и никак не реагируя на выразительные бабкины взгляды, направленные короткими яростными вспышками в ее сторону.

— Да мне нельзя, деточка… — развел руками Иван Ильич. – У меня ведь два инфаркта уже было. Теперь ни пить, ни курить – ничего нельзя! Я и дочке обещал, когда она уезжала…

— Понятно! – махнула на него рукой Олька. – Тогда налейте мне еще вина! Вкусное такое!

— Оля!!! – одновременно прикрикнули на нее мать и бабка.

— А что такого? Иван Ильич сам сказал – он таких, как я, любит! Не слышали, что ли?

— Да на здоровье, девочка! – со смехом наполнил он ее бокал. – И не ругайтесь на нее – она молодец! Такая, какая есть – не больше и не меньше! И добавки ей, Зиночка, положи! И салатик…

После обеда мать с гордостью демонстрировала им свое новое жилище, хвасталась чудесами кухонной техники, ванной с «необыкновенными пузырьками» и даже новыми нарядами, которые успела прикупить себе в качестве подарка от нового мужа. Ксюша слушала ее равнодушно, вежливо кивая головой. Олька же, напротив, совала везде любопытный нос, выражая свой восторг то короткими словечками в духе Эллочки–людоедки — «ух» да «ах», то протяжным, на одном выдохе произнесенным — «кла–а–а–с–с–с…».

Вскоре Ксюша заметила, что мать уже на взводе, то есть из последних сил держит на лице улыбку гостеприимства, и засобиралась домой, потащив за собой упирающуюся Ольку. Иван Ильич очень тепло распрощался с «девочками», взял с них обещание не забывать, заходить почаще. Перед уходом мать завернула им в целлофан остатки индейки, сунула Ксюше в сумку и, уже открыв дверь, вдруг с наигранной заботливостбю произнесла:

— Ксюш, а ты чего это в кроссовках–то ходишь? Холодно же! Смотри, простудишься…

— Надо же, какая любящая мамочка! – возмущенно и зло прошипела Олька, как только они вышли из подъезда. — «Холодно же!» — передразнила она бабку. — Как будто не знает, что у тебя, кроме кроссовок, ничего и нет больше! Развыпендривалась, показушница хренова…

— Оля! Нельзя так о бабушке! – попыталась урезонить ее Ксюша. – Нехорошо это!

— А чего она… И вообще… Не многовато ли для нее будет?

— Что ты имеешь в виду? – насторожилась вдруг Ксюша.

— А то и имею! Не жирно ли для нашей бабушки в таких условиях жить? Мог бы себе кого и помоложе, и поприличнее найти… И нашлись бы, между прочим, желающие… И я бы, например, не отказалась! А что? Он совсем даже ничего дедушка… Если б еще и женился – так вообще в кайф…