Ольга Литаврина - Пока мы рядом (сборник)

Танька мне двоих родила. Матерью она оказалась образцовой – детям нужно все лучшее, няньку им подавай, игрушки обучающие, то да се… И стало нам денег не хватать. Появилась у нее такая манера – была со мной мила и ласкова, только если я приносил большую получку. А если на что-то не хватало – приглашались ее родные, и затевалась воспитательная беседа, что я «взят в их интеллигентную семью…», что «другие мужья…» и тому подобная гниль. От этих разговоров я сбегал к матери – она-то у моей Танюшки и показаться лишний раз не смела – как же, пенсионерка Пригова, рылом не вышли! Танька ведь и мою фамилию не взяла… Только в последнее время пожалела, когда дети сами мою фамилию выбрали! Вот и подался я в Стасову бригаду. Это ведь только у вас получалось – и дружба, и честность, и денег на все хватало! А в моей жизни почему-то всех мерили деньгами. Есть у человека достаток – значит, он уважаемый, умный, хороший отец детям. А если зарабатывает как советский инженеришка – не видать ему ни семьи, ни дружбы!

А со Стасовыми ребятами я и впрямь оказался в своей тарелке. Такие же, как я, простые парни. И никого не грабили, а совсем наоборот – тех «коммерсов», которые грабили, заставляли делиться. А главным для меня стало осознание наконец-то своего значения. Не отдал, скажем, какой-нибудь деловой шустряк долга – дескать, нет расписки, а папаша у него адвокат, – встретили его в подъезде, поговорили – сам прямо домой все с процентами принес! Или спекулянтка на рынке объегорила мать, всучила ей шапку, молью проеденную… Так после «разговора» принесла весь свой товар, предложила самую лучшую выбрать! И наконец-то я ощутил себя с вашим братством на равных. Ведь и у нас в бригаде получалось вроде такое же братство, где один за всех – все за одного!

Так и жил – весь такой уверенный, красивый и сильный, гроза женщин и опора семьи в одном лице, и с радостью подставлял свое плечо Стасу, до которого так по-настоящему и не дотянулся! Помнишь, Кирюха, слова: «Если радость на всех одна – на всех и беда одна»?..

Вот тогда я и встретил Анжелику. Анжелку Янович. Наверно, помнишь девочку из ваших начальных классов, она жила тогда во дворике школы в доме сторожа. Она мне столько о вас рассказывала! И не то что она у меня перед глазами – она просто со мной всегда. И не то чтобы она была красивой, как, скажем, моя жена Татьяна, – но была такой же, как наше детство, в котором светло, и радостно, и все прекрасны, и рыцари отважны, и дамы нежны и беззащитны, и у бабочек не отрывают крылья, и никого не бьют резиновой дубинкой по почкам… Как наше сволочное, живое, веселое детство…

В то время Яновичи продолжали жить в служебном домишке у ворот бывшего Института благородных девиц, где находилась уже не школа, а какая-то хренова научная контора… За большими коваными воротами был дворик, где летом разрастались лопухи и одуванчики… По вечерам, после работы, мы с ней переходили под мостом к Дому на набережной, покупали в киоске мороженое – рожок за пятнадцать копеек в хрустящем вафельном стаканчике, и медленно, болтая, огибали дом, выходили на другую набережную, где была кондитерская фабрика и всегда душно и сладко пахло густым шоколадом…

Однажды, когда они гуляли с детьми, нас с Анжелкой заметили няня и Татьяна. Дома был жуткий скандал, я струсил – и Анжелка отошла тогда немного в тень… А когда я понял, что жизнь без нее не получится, она к тому времени уже уехала из домика сторожа и затерялась совсем…

Я не знаю, Кир, посещала ли тебя эта стерва-любовь, это – когда хочешь лезть на стену, и пить до бесчувствия, и уйти куда глаза глядят, потому что все в жизни ушло – ушло от тебя насовсем? Ах, как же я обозлился! И во мне снова вылез мой маленький гаденький человечек – мне стало нравиться покупать проституток, мучить их и унижать. Меня все чаще брали с собой на разборки, меткость я выработал прямо на живых мишенях. Я участвовал в похищениях людей; в «крутых терках», когда приходилось сбивать с ног здорового мужика, что-то гаденько и сладко екало в груди. Изнасиловать заложницу я отказывался, только если она была старой и страшной!

Что касается моей благополучной семьи – то из дому я ушел сразу после окончательной потери Анжелки…

Чтобы жена не шантажировала меня детьми, я взял и вычеркнул их разом из памяти с ней вместе. И получал настоящее удовольствие, когда Татьяна робко звонила мне на мобилу с просьбой привезти денег. Каждый раз я являлся пьяный и «шутливо» обзывал ее «сучкой» и «шлюшкой» – а она терпела! И от этого еще проще становилось не вспоминать о ней!