Ольга Литаврина - Пока мы рядом (сборник)

Как-то Дэн прилетел ко мне необычайно счастливый, рассказывал, что встретил наконец понимающую душу, что надеется на взаимность. Рассказывал, но как-то смущенно, точно боялся меня ранить. Это и убедило меня, что на этот раз ему повезло. Если честно, даже какое-то самолюбие женское защемило. А как же я, единственная большая любовь его жизни? Потому и расспрашивала его не очень, только поинтересовалась: неужели опять малолетка? Он с гордостью сказал, что не только не малолетка, а самая что ни на есть опытная женщина, с горькими фактами в биографии. И встретил он ее, готовя материал о жизни изгоев общества, стремясь доказать этому самому обществу, что человек всегда остается человеком, а вычеркивая неугодных из жизни, как бы не оказаться вычеркнутыми самим!

Я рассмеялась – неужели бомжиха? Нет. По нашему времени даже очень самостоятельная женщина, заверил Дэн. И обмолвился ненароком, что, дескать, ты, Кир, ее знаешь. Или знал когда-то, я толком не поняла. Выпускница элитной школы, была переводчицей в посольстве. А к нему потянулась, будучи такой же одинокой и непонятой.

В тот день мы долго разговаривали. Дэн подробно рассказывал о подготовленном материале. Заявил, что не торопится его публиковать, хочет накопить побольше фактов о значительных людях, по случайным причинам теряющих свое место в жизни и оказывающихся на дне. О том, как размыта граница между добропорядочностью и падением, как часто репутация и положение человека зависят от одной бумажки. В то время я сама питала надежды на внимание одного человека, находилась в приподнятом настроении и не очень слушала его откровения. Я пробовала построить свою жизнь заново, и мне оказалось очень удобно, что Денька на целый год, даже больше, несколько выпал из-под моего наблюдения. Я привыкла считать, что если бывший супруг не появляется в моей жизни, значит, у него все хорошо и моя помощь не требуется. Видимо, так оно и было.

Планы мои, правда, не осуществились, не смогла серьезно настроиться, и будущее семейное гнездо распалось, не сложившись. Я даже скучала некоторое время без Деньки. А потом он опять объявился, уже совсем не радостный, а, наоборот, усталый и затравленный. Даже пожил у меня с недельку. Как он объяснил, «чтобы не доставали звонками». Я сразу поняла, кто мог его «доставать». Но надолго его не хватило, захотелось снова свободной жизни, да и я как-то привыкла одна. Мы продолжали перезваниваться. Не так давно Дэн еще раз заходил, рассказал о твоем неожиданном отпуске. Вот в тот раз я и впрямь встревожилась. Он был буквально не похож на себя: бледный, глаз дергается, какой-то полупьяный и еще более затравленный, чем раньше. Хотелось мне его оставить, но он отговорился тем, что наконец-то подготовил тот самый материал, и факты подобрались такие, что город ахнет, так и сказал: «ахнет»! Сказал, что слегка встревожен пристальным вниманием к своей работе «нежелательных лиц». Вообще говорил он в тот раз мало, больше пил. Когда уходил, пробормотал неразборчиво насчет «мордочки, приколотой над дверью». Потом еще раз, настойчиво: если им заинтересуется милиция, «пусть Кирюха их опередит, заедет ко мне. Все материалы там». Я уже сильно забеспокоилась, схватила его за рукав. Но ты ведь знаешь, пьяный, он становился неуправляемым. Вырвался и захлопнул дверь. И еще крикнул на всю площадку:

– Не хочу ее, не хочу! Ты у меня одна, как в песне!

Мне так захотелось выбежать за ним, но опять какая-то бабская стервозность удержала. Ах, я одна! Ну и пускай помучается! Вот и все, Кир, так я одна у него и осталась.

В ее сумрачных карих глазах стояли слезы. Я поставил чашку на стол, зарылся лицом в распущенные русые волосы, поцеловал эти беззащитные глаза. «Ты навсегда в ответе за тех, кого приручил» – кажется, так у Экзюпери? Конечно, я остался в тот вечер. Я так надеялся, что пусть не сердце, но хотя бы жалость позволит остаться мне навсегда!..

А утром меня разбудил настойчивый звонок Гончарова, «моего» адвоката. Черт, вот уж не думал, что когда-нибудь буду испытывать необходимость в «своем» адвокате! Но делать нечего. Я спешно оделся, проглотил стакан крепчайшего чая с яичницей под понимающим и сочувствующим взглядом Иринки и вновь включился в «автоматический режим». Часа через два я был в конторе у Гончарова на Фрунзенской, в бывшей проходной бывшей международной ярмарки. В этот раз Павел Геннадьевич показался мне старше и как-то удрученнее, что ли. Сразу подумалось, что удручали его как раз обстоятельства моего дела. Да-да, уголовного дела по поводу убийства российского гражданина Дениса Ивановича Забродина, 1959 года рождения, уроженца г. Губахи Уральской области, зарегистрированного в Москве по улице Нагорной, разведенного, бездетного, сотрудника газеты «Новости Москвы». В коем деле сам я, Кирилл Андреевич Сотников, коллега потерпевшего, с самого начала балансировал на грани между свидетелем и подозреваемым. И единственным фактом, что позволял существовать такому балансу, было пока полное отсутствие мотивов преступления. Все это Павел Геннадьевич изложил мне опять же за чашкой чая, отдававшего, на мой вкус, какой-то горчинкой. А вскоре чай и вовсе показался мне полынным.