Ольга Литаврина - Пока мы рядом (сборник)

Словом, мы не упустили ни одной формальности.

День явственно клонился к вечеру. Мне казалось, что оба мы слегка отупели от бессмысленных формальных вопросов-ответов. Конечно, я знал, что как раз в паутину таких кажущихся бессмысленными вопросов и попадаются подозреваемые…

Но если меня и подозревали, то в чем? Не в похищении же Дэна с целью выкупа? Я было приготовился сам задать вопрос о цели моего «привода» и указать на отсутствие оснований для моего задержания…

И тут второй раз за этот длинный день кровь застучала мне в виски, а ноги стали ватными. Коротков, не отрываясь от разговора, спокойно достал из ящика стола фотографию и протянул ее мне, вернее, положил на стол передо мною. Долго-долго я вглядывался в нее, хотя и сразу понял, кто изображен на снимке. Конечно, это был Дэн, в самом «выигрышном» ракурсе, по пояс, с небрежно зачесанными темными кудрями. И его изуродованное неживое лицо было так страшно, что я не мог оторваться от него. Точно издалека я слышал вопросы следователя о том, кто изображен на этом снимке, знаю ли я этого человека и что нас с ним связывает… Потом голос пропал, пол в кабинете начал стремительно приближаться… и я самым позорным образом, как истеричная дамочка, упал в обморок.

И очнулся самым позорным образом – в зарешеченном помещении, называемом в народе обезьянником. Было душно, пахло мочой, потом, немытыми ногами и страхом. Напротив виднелось окошко дежурного.

– Командир, – попросил я пересохшими губами, – позови капитана Короткова.

– Хватился! Сменился твой Коротков! Будет завтра утром и первым делом велел доставить тебя к нему.

Дежурным был молодой тщедушный парень из тех, кого их служебное положение избавляет от комплексов. Смотрел на меня он не злобно, а тоже скорее со странным сочувствием, так что я попробовал еще пообщаться с ним:

– Слышь, командир, а за что меня сюда, не подскажешь?

– За что! Сам-то не догадываешься? Убийство с особой жестокостью – это как?

– И что, они думают, это я?

– Этого я тебе не скажу. А то, что весь отдел уже неделю на ушах стоит, тебе знать можно. Тебя и не отпустили, чтоб не сбежал. Где ты скрывался – неизвестно, вдруг опять в бега кинешься?

– Слушай, будь человеком! Ведь еще не доказано, что именно я убил, так? Значит, посоветоваться мне не запрещали? Дай позвонить один разок! Говорить все при тебе буду, только два слова, где я и что, пусть хоть смену белья принесут, кто знает, насколько все это затянется!

Видимо, и в самом деле не все уж так ясно было со мной насчет участия в гибели Дэна. И, видимо, поведение мое было правильным – без скандала, без качания прав, с естественной растерянностью, понятной дежурному. У нас в стране ни от чего, как известно, не следует зарекаться. Парень вышел из дежурки и поднес мне мобильник, ворча при этом:

– Что я, АТС, что ли! Вот придет Коротков, тогда и проси, а нам не положено!

Но я уже набирал номер, знакомый номер Мариши Суровой. На часы я не смотрел и удивился ее сонному голосу – всегда кажется, коли уж ты не спишь, все остальные тоже прямо-таки обязаны «бдеть»! В моей ситуации и тем более!

– Марина Марковна, – быстро, четко, без соплей, ей должна быть ясна ситуация, – говорит Кирилл Сотников. Сотников! Нахожусь в Севастопольском РУВД по подозрению в убийстве Забродина. По подозрению в убийстве! Постарайтесь поговорить с юристом, дело срочное. Капитан Коротков… – тут дежурный вырвал у меня трубку.

– Вас тут каждый день пачками приводят, а связь, сам знаешь, дорогая!

– Спасибо, ты настоящий человек! – Я порылся и выгреб из кармана пятьдесят долларов. С этого момента мы стали друзьями. Звали дежурного Лехой Крыловым, и он по мере возможности постарался скрасить мое дальнейшее пребывание в обезьяннике, благо мне повезло сидеть одному.

Выводил в туалет, принес жвачки, чтоб изо рта не пахло, даже разрешил слегка вымыться утром из умывальника в сортире.

Я пробовал подремать на скамейке, но Денькино страшное лицо не отпускало. Всю ночь я ломал голову над тем, что же произошло, и пытался хоть как-то воссоздать ход событий, найти более-менее правдоподобную версию. Но что я мог? Я сам слинял из Москвы еще раньше Дэна. Да, была у него какая-то тема, которую он называл динамитом и о которой старался никому не рассказывать. Никому? А что знала его Ирка? Почему она советовала попасть к нему в квартиру раньше ментов? И еще: одна деталь, промелькнувшая при моём «обыске», не давала мне покоя. У двери в гостиную, прямо к обоям, обычной булавкой была приколота та самая фотография, показавшаяся мне очень знакомой. Старая, потертая, видно плохо… Девичье лицо в ажурной рамочке, часть подписи внизу – «школьные годы чудесные…». Денькины одноклассники? Но я-то откуда их знаю? Дэн моложе меня, да и учился на периферии! И все же лицо было мне точно знакомо – лицо девочки с темными косичками, – кто-то дважды обвёл его красным фломастером…