Ольга Литаврина - Пока мы рядом (сборник)

Тут я невольно ахнул и прикрыл глаза. Но не в моих силах было оторваться от написанных Майкой строчек.

«И дальше, всю нашу совместную жизнь, я с переменным успехом пыталась убедить его в обратном. Искала в ней сходство с Диком и его родными, благо в родне встречались и темные, и светлые. Красоту с удовольствием приписывала Лакшми-рани. В характере – а девочка проявляла характер! – выискивала его черты. Дик хотел верить мне. Но с детства он так боялся предательства, что, допустив один раз такую мысль обо мне, выпустил джинна из бутылки. Джинна ревности и подозрительности.

Мы жили в богатстве и в показной взаимной любви. Но его подозрения душили все наши, даже самые благие, намерения. Я начала бояться мужа так же, как в раннем детстве боялась скандальную Женьку. Боялась не за себя – тогда мне казалось, что Сименс любит меня по-прежнему, – а за маленькую Бесси. Девочка еще не могла говорить, когда я заметила, что и у нее он вызывает страх: Бесси боялась оставаться с ним и жалостно цеплялась за меня, когда мне приходилось куда-либо уйти. Я просила нянек следить за Диком и удивлялась, видя, как он молниеносно увольнял всех тех, с кем мне удавалось наладить взаимопонимание. Конечно, тут уж мне стало не до карьеры. Как и предвидели репортеры. Теперь я, представляясь молодой и счастливой матерью, давала интервью о том, что предпочитаю карьере модели спокойную, размеренную семейную жизнь. Если бы вы знали, как далека эта жизнь была от спокойствия и размеренности!

Однажды я на день отлучилась в Лондон – подписать отказ от договора с компанией «Макс Мара». Я собиралась переночевать в гостинице, но беспокойство за дочку погнало меня назад, в Оксфорд. Приехала я совсем поздно. Муж лежал пьяный в индийской спальне на первом этаже, няня была отпущена на всю ночь, а малютка исходила криком на балконе второго этажа, мокрая и холодная. И это в дождливую погоду!

В другой раз Дики потерял ее в супермаркете. В третий… Ладно, просто нет сил перечислять!

Разумеется, чаще всего я сидела с Бесси дома. И присмотрелась за это время к подлинному лицу так радушно вначале встретившей меня родины мужа.

Было такое впечатление, что с самого дня нашей свадьбы дождь лил беспрерывно. Причем слякотная зима ничем, кроме температуры, не отличалась от мокрого лета. Бесси беспрерывно болела, муж занудно читал мне нотации о стоимости лекарств и врачей. Он довольно заметно охладел ко мне.

Терзающая его мысль о моем предательстве заставляла Ричарда временами просто ненавидеть нас обеих. Правда, мне и не требовалось его любви. Но с годами Дики стал скуповат, и мне не раз приходила мысль о дополнительном заработке. О возвращении домой я боялась даже думать, чтобы не разрушить дорого доставшегося хрупкого душевного равновесия.

Дочь оставалась единственным чудом, сбывшимся в моей жизни. Дочь и надежда когда-нибудь познакомить ее с тобой, Кир.

Мне не хотелось загадывать, как Бесси пойдет в школу. Но когда ей исполнилось семь лет, Сименс, от которого мы все больше и больше зависели и которого все больше боялись, настоял на такой же закрытой частной школе, в какой учился сам. Дескать, неизвестно еще, как пригодятся девочке знания и какие будут у нее планы на будущее, а это все-таки прямая дорога в Оксфорд.

Ради Бесси я, конечно, скрепила себя. Но первого сентября, когда школьный автобус отъехал от нашего дома, в котором меня уже все раздражало, я поднялась на второй этаж и разрыдалась.

Сименс вошел за мной и некоторое время молча наблюдал мою истерику. Затем так же молча протянул таблетки и стакан с водой. Я решила, что, если он хочет отравить меня, противиться не буду – отправлюсь в рай, Бесс получит наследство, а уж он пусть разбирается как знает! Но таблетки оказали совсем иное действие.

Ребята, помните еще одно стихотворение из стихов, найденных нами на кухне у Кирилла? Чьи они, эти строчки, так некстати звучащие у меня в памяти все последнее время?