Марк Смит - Вкуснотища

— Мы все должны чем-то жертвовать, братишка.

Джозеф посмотрел на Уилсона:

— Ты бы на такое не пошел.

— Само собой, пошел бы, но он ведь хочет тебя, братишка.

Сид подошел к Джозефу и приобнял его.

— Люди занимаются этим испокон веков. На всем белом свете мужики трахают друг друга. Эка невидаль.

Уилсон внес свою лепту:

— И Ханна не против. Она так сама сказала.

Всю свою жизнь Джозеф прислушивался к дяде, с тех самых пор как его родители решили переехать на материк, привлеченные возможностью иметь постоянную работу и более размеренный прожиточный минимум, чем на Гавайях. Оказавшись без матери и отца, Джозеф всегда обращался за советами к дяде. Он прислушивался к его мнению об университете, о том, какую машину купить и сколько за нее заплатить, как получить закладную на его дом и что делать, когда он вырастет. Они садились рядышком, и разговаривали, и выпивали, и вместе превращали постепенно небольшой парк грузовичков Сида в одну из лучших компаний по доставке продовольствия. Сид воплощал в себе сразу отсутствующего отца, делового партнера и друга. А теперь он просит Джозефа продать себя во имя семейного блага.

— Извини. Не могу.

Сид яростно замотал головой. Его лицо побагровело, а глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит.

— Как только энтот парень окопается на нашей территории, нам уже никогда не удастся избавиться от него. Эти рвачи отнимут у нас последние крохи и до последнего нашего вздоха будут хапать и хапать. Ты должен остановить их до того, как они просочатся сюда. Они впрямь ползучие, как лоза, и надо подрубить их на корню.

Надо сказать, что эта самая лоза действовала на Сида как на быка красная тряпка. Один мечтатель привез на Оаху с материка это растение, которое раньше на островах не водилось, и посадил в своем дворике. И тут, как снег на голову, выяснилось, что она, оказывается, отлично прижилась, принялась буйно разрастаться, оплела телефонные столбы и провода и оттуда протянула свои щупальца до ближайшего дерева, в которое вцепилась мертвой хваткой и выдавила из него все жизненные соки. И дальше, к следующему дереву. Эти растения действовали коварно, их нельзя было остановить. Они на веки вечные изменили флору и фауну острова. Очередной захватчик, нагрянувший с материка.

— Вокруг достаточно работы, и нам хватит.

Сид смачно сплюнул на землю.

— А что мы, по-твоему, делаем сейчас? Чем занимаемся?

Сид попал прямо в точку. В настоящий момент не было никакой работы.

— Что-то нехорошее замышляется. Я тут на днях покалякал с Эдом. Кто-то из Лос-Анджелеса осторожно пытается прозондировать почву.

Сид взглянул на него.

— А теперь посмотри мне прямо в глаза.

Джозеф посмотрел Сиду в глаза.

— Ты сделаешь это?

— Нет.

— А если ради нашей семьи?

— Этот вопрос для меня — пау, закрыт.

— Даже если это значит, что мы подохнем с голоду?

— Даже если это значит, что нам придется все распродать и открыть маленькую японскую забегаловку в Вайалуа.

Сид окаменел. Он молчал довольно долго. Уилсон пялился на Джозефа, пытаясь и в эту минуту выглядеть решительным. Наконец Сид заговорил:

— Ты не моя кровь. Ты не мой партнер.

— Дядя, что ты такое говоришь?

Сид взорвался, криками выливая свою ярость:

— Ты уволен! Глаза мои больше видеть тебя не хотят!

Он развернулся и пошел прочь. Уилсон последовал за отцом. Джозеф смотрел, как они уходят. Сетчатая дверь, распахнувшись, громко ударилась о дерево, их громадные фигуры медленно удалялись от него по дорожке. Затем Джозеф услышал, как открылись и захлопнулись дверцы, завелся двигатель и машина так рванула с места, что шины протестующее завизжали по раскаленной мостовой.

Фрэнсис лежал в кровати в одном из этих смехотворных больничных халатов. Красоваться в такой одежке было довольно унизительно. Но день только начинался, и Фрэнсис знал, что свежая порция неловкости и стыда ожидает его чуть позже. Он уже перенес торжественное шествие новичков-ординаторов в его палату, сгрудившихся вокруг и разглядывающих его пенис. Никто из них не упустил подвернувшейся возможности потыкать, уколоть, потискать и пощупать. Он даже научился реагировать на их команды почище любой собаки — покашляйте, вдохните, выдохните. Студенты заставили его перевернуться и по очереди, нацепив резиновые перчатки и обильно смазав их какой-то гадостью, принялись засовывать пальцы в его задницу, чтобы нащупать простату. Причем ни одно из их действий не вызвало у него каких-либо сильных эротических переживаний. Но главный врач сказал, что для его студентов подобный опыт окажется весьма ценным. Досей поры им нечасто доводилось изучать явление приапизма вживую.