Сью Таунсенд - Королева Камилла

– Доброе утро, Чарльз… Вполне здорова, спасибо… Да, Гаррис пришел в себя. Нет, утром я не особенно занята, только днем собираюсь пойти проведать твоего отца. Не хочешь ли сходить со мной… А по телефону не можешь сказать?

– Чарльз придет, – обрадовался Гаррис. – Надеюсь, он приведет собак. Я бы не прочь немного подраться.

– Не увлекайся, – зарычала Сьюзен. – Ты еще слаб.

– Приходи в десять, – говорила в трубку королева, – я сварю кофе. Ты будешь с Камиллой?.. Ой, прости, совсем забыла, что она еще под арестом… Так сколько чашек поставить… три?

Положив трубку, она обратилась к Гаррису и Сьюзен:

– Чарльз приведет нам гостя, так что вести себя хорошо. Не лаять, не кусаться, не драться.

До королевы не сразу дошел весь смысл сказанного Чарльзом. Ей казалось, сын несет околесицу, – он, запинаясь, плел какие‑то басни про Камиллу, Цюрих, часы с кукушкой, приемных родителей и мальчика по имени Рори, который, по – видимому, и превратился в Грэма, молодого человека, что посреди ее гостиной грыз ногти на одной руке, а второй тряс мелочь в кармане мешковатых серых брюк.

Королева попросила:

– Чарльз, пожалуйста, отдышись и повтори, только очень медленно, то, что ты сейчас мне рассказывал.

– Я… э… попробую зайти с другой стороны. Э… этот молодой человек – мой старший сын Грэм. Его мать – Камилла, моя жена. Он родился в Цюрихе в шестьдесят пятом году. До недавнего времени я ничего не знал о его существовании.

Королева окинула Грэма внимательным взглядом, отмечая подробности его облика. Уши он унаследовал от Чарльза – как и челюсть, и руки, и линию лба. Нос, глаза и осанку – от Камиллы. Грэм был идеальным сплавом генов Камиллы и Чарльза. И не требовалось никаких анализов ДНК или юридических бумаг, которыми размахивал Чарльз.

– Почему Камилла не сказала тебе о существовании ребенка? – задала вопрос королева.

Чарльз смешался. Ему не хотелось ранить чувства Грэма, но как еще было объяснить забывчивость Камиллы?

Он повел шеей и повертел головой.

– Понимаешь, мам, она просто стерла это из памяти. Ты же знаешь, она бывает так очаровательно легкомысленна.

Королева заметила, как Грэм дернулся будто ужаленный. Ей стало жаль беднягу.

– Я знаю, Камилла временами бывает рассеянна, – заговорила Елизавета. – И тебе эта черта кажется прелестной, но ведь амнезией она не страдает, верно? Помнит ли она имя своего первого мужа? А детей, рожденных от него? Первую выигранную джимкану? [70]Любимый крепкий напиток? Полагаю, помнит. Тебе не кажется странным, что она напрочь забыла о рождении первенца?

– И притом не простого, не обычного первенца, – залаял Гаррис. – Наследника английского трона.

– А ну, тихо, Гаррис! – сердито цыкнула королева.

– Нечего срывать на мне зло, – не смолчал пес.

– Это на Чарльза тебе хочется поорать, – поддакнула Сьюзен.

– Если не замолчите, отправитесь за дверь! – прикрикнула на собак королева.

– Мама, я так же, как и ты, не возьму этого в толк, – сказал Чарльз. – Но, думаю, у Камиллы есть своего рода фильтр в мозгу, чтобы… э… не пропускать негативные, неприятные моменты, чтобы не страдать.

– Очередная вандерпостовская ерунда, – отрезала королева. – Ступай на кухню и приготовь кофе. Все, что необходимо, найдешь на подносе!

Чарльз вышел, и королева мягко обратилась к Грэму.

– Значит, вы мой старший внук, мистер Крекнелл?

– Да, ваше величество, – ответил Грэм.

Голос у него, отметила про себя королева, весьма напоминает Чарльзов. Выговор чистый, без намека на какой‑либо местный диалект.

– Садитесь, пожалуйста, – пригласила королева, показывая на кресло у камина напротив себя. – Будет крайне интересно услышать ваш рассказ.

За рассказом Грэм постепенно преодолевал свой трепет перед королевой и, покончив с основными моментами биографии, заговорил о своих пристрастиях и увлечениях. Королева заинтересовалась, услышав, что одно время Грэм собирал новозеландские почтовые марки. Филателия – их общее увлечение, сообщила она Грэму.

Когда вошел с кофейным подносом Чарльз, королева оживленно расспрашивала Грэма:

– Вы уже встречались с братьями, дядьями и тетками?

– Мама, ну конечно, нет, – сказал Чарльз. – Ты глава семьи, и тебе нужно сообщить первой.

– А кто‑нибудь еще знает?

– Только Толстушка Соме, но я взял с него клятву молчать.

– Толстушка Соме? – Королева рассмеялась. – С тем же успехом ты мог подрядить «Красные стрелы» [71]написать про Грэма в небе над Лондоном.