Розамунда Пилчер - Сентябрь

Она улыбнулась, потому что все было точно так, как всегда. Спустилась к озеру и присела на травянистый бережок над каменистым пляжем. Поставила рядом бутылку с шампанским, достала из меховых глубин кармана пузырек со снотворными таблетками, отвинтила крышку и высыпала все содержимое в горсть. Таблеток оказалось ужасно много. Она затолкала их все в рот. И начала давиться, такие они оказались шершавые и отвратительные на вкус, ни сжевать, ни целиком проглотить. Она потянулась за бутылкой, вынула затычку и, закинув голову, стала запивать таблетки. Пьяная жидкость еще шипела и пузырилась. Главное — чтобы не вырвало. Она набрала в рот еще вина и прополоскала зубы, как будто на приеме в зубоврачебном кабинете.

В голову пришла забавная мысль: какой шик — запивать таблетки шампанским. Все равно, что отравиться устрицей или попасть под колеса «роллс-ройса». А еще какие бывают шикарные случаи? Она слышала про то, что чья-то мать умерла от инфаркта в продовольственном отделе магазина «Фортнум». И, наверное, ее обрядили и положили в гроб прямо там, на полке с банками маринованного языка…

О чем это она? Сейчас нет времени сидеть и вспоминать бедную покойницу…

Довольно. Она скинула бальные туфли на высоких каблуках, выпрямила спину и сразу ощутила головокружение, будто кто-то стукнул ее сзади по затылку. «Нельзя терять времени», — рассудительно заметила она самой себе. Сбросила манто, оставила его валяться на траве, а сама поднялась на ноги и прошла босиком короткое расстояние, отделявшее ее от воды. Наступать на камешки было ужасно больно, но больно словно бы издалека, словно не ей, а кому-то постороннему.

Вода в озере холодная, но не холоднее, чем бывала раньше, прошлыми сентябрями, во время других ночных купаний. Дно здесь круто уходит в глубину. Шаг — и она в воде по щиколотку. Еще шаг — по колено. Многослойный кисейный подол намок и тяжело тянет вниз. Еще один шаг, и еще. Ну, вот. При следующем шаге она с головой ушла под воду. Всплыла, глотая воздух и отплевываясь. Мокрые пряди распущенных волос липли к голым плечам. Она попыталась плыть, но руки были как ватные, ноги оплел мокрый слоистый шифон. Наверное, если брыкнуть посильнее, можно было бы разорвать эти путы… только у нее не хватает энергии… у нее всегда не хватало энергии, чтобы сделать усилие. Гораздо спокойнее просто покориться воде.

Очертания гор стали смутными, но все-таки хорошо, что горы обступают ее со всех сторон.

Эта вечная ее спутница — постоянная усталость. Надо лечь и немного отдохнуть.

Она обрадовалась, увидев в вышине приветливое звездное небо. Запрокинула голову, чтобы удобнее было любоваться, еще дальше назад, еще. И черные воды сомкнулись над ее лицом.

Была уже половина шестого утра, когда Арчи Балмерино взглянул на часы у себя на руке, осознал, как поздно, и нехотя поднялся с кресла, в котором сидел, мирно допивая бутылку солодового виски за шутливой беседой с молодым Джейми Фергюсоном-Кромби.

Бал кончился. Куда-то подевались Изабел и все его домочадцы; гости и оркестранты разъехались по домам, шатер для танцев был пуст. Только из библиотеки еще доносились звуки магнитофона, и, заглянув туда, Арчи углядел в темноте несколько переминающихся с ноги на ногу пар, которые, похоже, просто дремали на ходу. И хозяев тоже нигде не было. Правда, из кухни доносились голоса, и Арчи хотел было сходить посмотреть, не там ли Верена, однако передумал. Пора ехать домой. А сердечную благодарность он выразит ей завтра утром в письме.

Он вышел на крыльцо, спустился по ступеням и побрел к машинам. Уже начало светать, ночное небо заметно посерело. Скоро заря. Ему пришло в голову, что он еще, пожалуй, может оказаться без транспорта. Вдруг его домашние, уезжая с бала отдельными партиями, разобрали все машины, а про Арчи забыли? Но тут он увидел одиноко стоящий посреди луга микроавтобус Изабел и удостоверился, что кто-кто, а она-то о нем помнит и заботится. Сердце его наполнила благодарность.

Арчи сел за руль и поехал из Коррихила домой. «Римские свечи» все выгорели, фонарики погасли. Арчи сознавал, что немного пьян, но при этом почему-то голова у него была до удивления ясной. Он вел машину медленно, осторожно, сосредоточенно, понимая, что если его остановит полиция, неприятностей не избежать. Хотя, с другой стороны, если его кто и остановит, то, скорее всего, это окажется молодой Боб Мак-Крей, а уж Бобу вовсе не по душе будет волочь лэрда в участок за вождение в нетрезвом виде.