Розамунда Пилчер - Сентябрь

— Наверное. Новое поколение топчется в обнимку на террасе при свете звезд.

— Как мы с тобой сейчас.

Вирджиния сказала:

— Я никуда не еду, Конрад. Я не еду с тобой в Америку.

Она почувствовала, как шевельнулась у нее на спине, точно лаская, его ладонь. Заглянув ему в лицо, она спросила:

— Ты уже знаешь?

— Да, — вздохнул он. — Догадываюсь.

— Все изменилось. Генри опять дома. Мы объяснились. И все стало иначе. Мы снова вместе, Эдмунд и я.

— Я рад.

— Эдмунд — это моя жизнь. Я было потеряла его из виду, но он вернулся, и мы вместе.

— Я, правда, рад за тебя.

— И сейчас совсем неподходящее время оставлять его, чтобы съездить к старикам.

— Счастливец.

— Да нет, просто он особенный.

— И, кроме того, славный малый.

— Ты прости меня, Конрад. Что бы ты сейчас ни испытывал, я не хочу, чтобы ты думал, будто я использовала тебя в своих интересах.

— По-моему, все было и в твоих, и в моих интересах одинаково. Мы помогли друг другу. Нам обоим было худо. И как раз в нужную минуту рядом оказался нужный человек. Рядом со мной, по крайней мере, такой человек оказался. Ты.

— Ты тоже особенный, Конрад, ты это знаешь? И рано или поздно настанет день, когда ты встретишь женщину, такую же особенную, как ты. Она не займет место Мэри, у нее будет свое место рядом с тобой. Специально для нее предназначенное. Запомни, пожалуйста. Это важно и для тебя, и для твоей маленькой дочери.

— Слушаюсь. Оптимистичный подход.

— И, пожалуйста, перестань грустить.

— Долой Грустного Американца.

— Ой, не напоминай мне. Надо же было мне так грубо ляпнуть.

— Когда я теперь тебя увижу?

— В скором времени. Мы с Эдмундом как-нибудь соберемся и приедем в Штаты. И тогда непременно увидимся.

Она положила голову ему на плечо.

— «Эти чары тревожат, волнуют меня…»

Последние ноты песни прозвучали и стихли под пальцами пианиста.

Конрад произнес:

— «Потому что я тебя люблю».

— Я тоже, — отозвалась Вирджиния. — Все было чудесно.

Ноэль ехал обратно в Коррихил. Спортивный автомобиль лихо катил в гору, в приоткрытое окно задувал ароматный ветер. Ноэль не торопился. Было отрадно побыть наедине с собой, перевести дух, собраться с мыслями — одни привести в порядок, от других отмахнуться. Выезжая из Кроя, он было подумал поставить какую-нибудь приятную запись, не так одиноко будет ехать. Но потом отказался от этой мысли: сейчас он, вопреки обыкновению, нуждался в тишине. Да и святотатство это — швырять в черную трепетную бесконечность ночи пронзительные звуки рока.

По обе стороны дороги лежала затемненная, скудная, почти необитаемая земля. И, тем не менее, Ноэлю странным образом чудилось, будто в дороге за ним наблюдают. Сам этот древний край, эти темные очертания гор, сохранившиеся до наших дней от начала времен. Должно быть, здесь все осталось таким, как было сотни лет назад.

Впереди змеилась, убегая, узкая проселочная дорога. Давным-давно, когда ее только проложили, она шла по границам между хозяйствами, огибая канавы и сложенные из камня ограды. Теперь тут уже другие владельцы и другие владения, по дороге ездят трактора, молоковозы и автобусы, но она по-прежнему виляет и вьется, то взбирается вверх, то спускается под уклон, и, казалось бы, совершенно безо всякой причины, просто — так исстари повелось.

В голову лезли мысли о местных насельниках далекого прошлого, отчаянно боровшихся когда-то со здешней неподатливой природой, с суровым климатом, с бедной, неплодородной землей. Они вспахивали тонкий слой почвы, шагая с плугом за лошадью, жали серпами скудный урожай, шли сквозь метель в горы искать отбившуюся овцу, резали торф для топки. Ноэль представил себе, как бредет такой крестьянин домой вот по этой самой дороге или, может быть, едет верхом на лошади, но, вернее всего, просто топает пешком в гору, устало горбясь навстречу западному ветру. Вот когда эта дорога казалась бесконечной. И бесконечной была отчаянная борьба за выживание.

Да, трудно вообразить ту жизнь, полную тягот и лишений. Хорошо ему, Ноэлю, родиться в XX веке, живешь припеваючи, все у тебя есть — и необходимое, и всякие роскошества. Не приходится заботиться о выживании, бороться за жизнь. Как ничтожны, если сравнивать, кажутся его теперешние проблемы, даже стыдно.

Хотя это ведь его жизнь. Жизнь у человека только одна, как сказала Пандора. Другой попытки не будет. Уйдет между пальцами что-то хорошее, и уже никогда не вернешь.

Он снова думал об Алексе. Алекса — золото, Пандора права, он и сам это знает. Если вам неизбежно придется причинить ей боль, сделайте это теперь, пока еще не поздно. Так сказала старая Ви, когда сидела на горе над озером и открывала перед Ноэлем душу.