Розамунда Пилчер - Сентябрь

Вирджиния сложила наволочки. Им с Генри остались всего только сутки. И субботу, и воскресенье она безжалостно гнала от себя мысли о неизбежной разлуке, притворялась сама перед собой, что вторник вообще никогда не наступит. Она догадывалась, что и Генри точно так же обманывает себя, и ее сердце обливалось кровью. Бедный простодушный детеныш. Вчера вечером, когда она пришла попрощаться с ним, она приготовилась к взрыву горя, потокам жалоб и слез. «Кончились выходные, наши последние выходные. Не хочу, не хочу в школу, не хочу расставаться с тобой». Но все обошлось, Генри сказал ей, что они очень здорово играли с Хэмишем, он качался на его трапеции, зацепившись одной ногой, и почти сразу заснул, потому что сильно устал за день.

Вирджиния постелила хрустящие, наглаженные простыни. «Я продержусь сегодняшний день, — внушала она себе, — и сделаю все, чтобы ему было весело». А потом, завтра, она тоже постарается продержаться. Когда Эдмунд посадит Генри в машину и они уедут, когда она перестанет слышать шум машины, она придумает, как ей развлечься, или займется делами. Пойдет к Дермоту Ханикомбу и полдня будет выбирать подарок для Кэти Стейнтон — фарфоровую вазу или старинную лампу, а может быть, какую-нибудь серебряную вещицу восемнадцатого века. Напишет бабушке и дедушке длиннейшее письмо, наведет порядок в шкафах с бельем, пришьет пуговицы ко всем рубашкам Эдмунда… к тому времени Эдмунд приедет домой, и все худшее будет позади, можно будет начать считать дни до пятницы, когда Генри в первый раз отпустят домой на выходные.

Она собрала в охапку снятое белье и выбросила на лестничную площадку, убрала туфли, несколько брошенных где попало вещей, расправила подушку. Зазвонил телефон. Она сняла трубку и села на край свежезаправленной постели.

— Балнед.

— Вирджиния… — это был Эдмунд. Почему он звонит так рано, сейчас всего четверть десятого.

— Ты в офисе?

— Да, приехал десять минут назад. Послушай, Вирджиния, я вынужден лететь в Нью-Йорк.

Она не слишком встревожилась, он постоянно летал в Нью-Йорк.

— Когда?

— Сегодня. Сейчас. Я вылетаю первым же рейсом в Лондон и после обеда из Хитроу в Нью-Йорк.

— Но…

— Вернусь домой в пятницу, как раз успею к ужину, вероятно, часов в шесть, постараюсь раньше, если удастся.

— То есть как… — Она не могла осмыслить то, что он говорит, это не умещалось в ее сознании. — Значит, тебя не будет целую неделю?

— Да.

— Но тебе нужно взять вещи… сложить чемодан… — Это полный абсурд, она же отлично знает, что в квартире на Морей-плейс у него полный гардероб всего необходимого для поездки в любую столицу мира, какой бы там ни был климат. — Костюмы, рубашки, белье…

— Я все сложу здесь.

— Но как же… — До нее наконец-то дошел истинный смысл, таящийся за его словами. Нет, он не может так поступить с ней. Окно спальни было открыто, в него влетал приятный, вовсе не холодный ветер, но Вирджиния дрожала, сжавшись в комочек. Пальцы, окаменевшие на трубке, побелели. — Завтра вторник, — сказала она. — Ты должен отвезти Генри в Темплхолл.

— Я не смогу.

— Ты обещал.

— Я должен лететь в Нью-Йорк.

— Пусть летит кто-то другой.

— Больше некому. Возникли сложности, мне придется их улаживать.

— Но ты же обещал! Ты сказал, что отвезешь Генри. Сама я ни за что не смогу его отвезти, я говорила тебе. Это было мое единственное условие, и ты его принял.

— Я помню и очень огорчен. Но то, что произошло, сильнее меня.

— Отправь в Нью-Йорк кого-нибудь другого. Ты в фирме главный. Пошли одного из своих помощников.

— Я и должен лететь именно потому, что главный.

— Именно потому, что ты главный! — Она уже не говорила, а кричала, громко и злобно, и сама это слышала. — Эдмунд Эрд, вы думаете только о себе и о вашей проклятой работе, больше никто и ничто для вас не существует. «Сэнфорд Каббен»! Ненавижу «Сэнфорд Каббен»! Я понимаю, как мало значит моя персона в твоей жизни, но я думала, что сына ты хоть немного любишь. Ты обещал не только мне, ты обещал Генри. Значит, обещание для тебя пустой звук, сотрясание воздуха?

— Я ничего не обещал. Просто сказал, что отвезу его, а теперь выяснилось, что такой возможности у меня нет.

— А я считаю, что это твой долг. Если бы речь шла о твоих делах, ты бы в лепешку разбился, но выполнил обещание.

— Вирджиния, веди себя разумно.

— Не буду! Не желаю сидеть здесь и слушать, как ты повелеваешь мне вести себя разумно. И я не повезу своего ребенка в эту идиотскую привилегированную школу, куда я с самого начала не хотела его отдавать. Все равно, что попросить меня отвезти какую-нибудь из наших собак к ветеринару и велеть усыпить. Ни за что, и не надейся!