Томмазо Ландольфи - Жена Гоголя и другие истории

Розальба вдруг очнулась от сна. Такие неожиданные пробуждения случаются в ночном поезде. В ту же секунду она поняла, что проснулась. Уже не сон, но явь. Наяву она ощущала, как что-то теплое движется у нее между ног. Взмах руки — и одеяло слетает на пол. Действительно, кровь широкими пятнами расплылась на простыне. И снова невидимое и трепетное движение жаркой крови. Горячая и темная кровь. Инстинктивно Розальба вскочила на ноги. Хотела позвать отца, но что-то ее остановило.

Быть может, читателю неизвестен смысл выражения «истечение жидкостей». Он, быть может, не знает, при каких условиях некая таинственная сила заставляет каплю упасть, когда нет у нее никакой внешней опоры. Именно в этот момент капля и проявляет свою кристальную чистоту. И как всегда, в данном случае более общий закон выражается посредством частного. Истечение жидкостей бывает идеальным или искаженным. Идеальное истечение жидкостей у мужчины, пребывающего в естественном вертикальном положении, принципиально невозможно. Капля пота, сорвавшись с кончика носа, неизбежно будет падать по кривой траектории, то есть, прежде чем она выйдет на идеальную прямую, она вынуждена первоначально двигаться по касательной. Идеальное падение капли должно происходить по вектору, направленному к центру земли. Правильное истечение жидкостей возможно лишь из органов, удаленных на некоторое расстояние от центра тела. Органы же, расположенные в самой глубине или связанные впрямую с сердцевиной организма, не в состоянии обеспечить у мужчины истинно правильное истечение жидкостей. Быть может, именно в силу такой особенности мужчина лишен, на свою беду, благодати месячных очищений. Единственная для мужчины возможность представить, как это очищение происходит, — наблюдать за истечением крови из надрезов на подушечках пальцев, которые следует распластать на бедре. Тогда пять тонких струй крови, истекающей из крепких мужских пальцев, со всей наглядностью укажут направление к центру земли. В этом их единственная надежда.

У женщины все обстоит совершенно иначе. Только из полости женского сердца может упасть капля крови с идеальной, истинной вертикальностью. Каждая крупная и тяжелая капля темной крови, глухо падающая на кафельный пол, обозначает собой вектор движения от центра тяжести этой женщины к ядру планеты, прочерчивая в воздухе идеально прямую линию, И когда, падая, капли попали друг в друга и образовали спокойное мерцающее озерцо тягучей жидкости, стекающей к центру и оттого более светлой по краям, только тогда поняла Розальба, что причина, средоточие и опора этого события — она сама, что это она, Розальба, обитательница и хозяйка этих теплых вод.

Она невозмутимо глядела на это озерцо, но какая-то неотвязная мысль преследовала ее, билась в висок сверчком, ударяясь в средостение души. Так вот она какая, любовь, повторяла про себя девочка. Она полагала, что уже знает тайну любви. Но будем к ней снисходительны. Чтобы увидеть, достаточно поверить, что видишь. Ведь на самом деле видимый мир не существует. Здесь пишущий эти строки должен принести извинения читателю за то, что, стремясь к достоверности, он, быть может, слишком поверхностно изобразил естество Розальбы.

Весна отцвела в одну короткую ночь. Наступило лето — пора сильных желаний в сопровождении бессонницы-сиделки. В описанную ночь Капитан тоже не сомкнул глаз: невнятное беспокойство угнетало его, тело ныло, словно от сильного ожога. Если бы полусон вылился в какую-то определенную мысль или образ, то он, несомненно, увидел бы свою воспитанницу Розальбу, которая, выйдя из светозарного лилового тумана, будто обнаженная купальщица из глубины морской пучины, заискрилась бы радугой в дремотных ресницах. Взмах руки — и морское дно сначала медленно, затем все скорей уплывает из-под ноги. Вот на поверхности показалась купальщица, устремляясь в наши объятия. Капитан вздрогнул. Он уже бодрствовал.

Он не сомневался, что губы, увиденные им в зыбком лунном свете, губы юноши и девушки, готовые соприкоснуться, повинуясь чудодейственной силе, рано или поздно сольются в поцелуе, упоительном, как райская песнь, пьянящем, как земная жизнь. Однако ему было невдомек, что майор-гренадер уже тронул, правда, безответным влажным поцелуем девственные губы племянницы. Он не догадывался, как эта влага взыграет и вспенится на губах девочки. Ему еще не приходило в голову, что в один прекрасный день Розальба откажется от утренней ванны в его присутствии. А если и не откажется, то станет заливаться краской и сгорать от стыда. Быть может, ей придется уступить его приказу, но тогда не останется и следа от той легкой непринужденной игры, к которой он ее приохотил, и он будет вынужден повести себя гораздо решительней. Разумеется, он не раз задумывался над этим, но до сих пор ему удавалось, ссылаясь на неопределенность будущего, избавляться от подобных пугающих мыслей. Теперь же решительная минута — неизвестно отчего представлялось ему — странным образом наступила, и он хотел встретить ее во всеоружии.